Андрей не успевал наблюдать за ними и не понимал ни единого слова из их разноголосого шума.
– Ну ка, быстро обедать! Быстро-быстро! – темноволосая девушка появилась и зазвала детей в дом.
Мгновенно наступила тишина, дети исчезли.
– Это моя настойка! – с гордостью сказала девушка.
Она присела на траву, машинально взяла из корзины несколько ягод и, быстро прожевав, съела их. На жухлую траву девушка поставила стеклянный графин с янтарного цвета жидкостью. Солнце проникало сквозь стекло и янтарь начинал светиться, становясь настолько аппетитным, что хотение попробовать его на вкус перекрывало все другие сиюминутные и не только желания.
Девушка достала откуда-то два стакана и под верх заполнила их настойкой. Андрей не мог отвести взгляда от переливающегося из графина в стакан напитка. Жажда, недавно к нему пришедшая, настолько сильно обуяла его, что он чуть сдержал себя, чтобы не выхватить стакан у девушки из рук и тут же не выпить его.
– Держи! Это самая вкусная. Обязательно должна понравиться.
Соблазна в ее речи было самую кроху, все больше же хвальбы и замечательного настроения. Но Андрей смог сам себя настолько соблазнить, что чьи бы то не было слова ничего уже не могли изменить.
Он взял стакан в руки и, не взглянув на девушку, залпом все выпил. И не почувствовал совсем вкуса, если только чуть сладковатое послевкусие осталось во рту, как после компота. Ему было мало выпитого стакана, а попросить еще он стеснялся.
Девушка, совершенно равнодушная, будто ей скучно стало, сама забрала стакан у Андрея из рук и наполнила его доверху.
Андрей с некоторой опаской взял протянутый стакан и по глотку стал отпивать. И опять он не понял вкуса, потому как пристально смотрел в черные глаза девушки. Что-то случилось, но Андрею никак не удавалось узнать что. Даже суета, которая здесь была повсюду, немного развеялась и стала менее ощутимой.
– Еще? – тихий вопрос растворился в воздухе и его никто не услышал.
На третьем стакане Андрей заставил себя сосредоточиться. И продолжая вглядываться в черные глаза, которые смотрели на него, не моргая, и пугали, не давали расслабиться, мелкими глоточками стал пить.
«Как вкусно!..» – подумал он, – «И сладко, и насыщенно, и сочно. Ягоды сухие и невкусные. Почему же так вкусно из них получается сделать? Почему же она на меня так смотрит?..»
Несколько глоточков и Андрей опять перестал думать и глупеющим взглядом уставился на девушку. Он практически перестал соображать. За ним разомлевшим невольно наблюдал Андрей, которому снился сон. Он и заметил, что девушка по глоточку отпивала из своего стакана, наблюдала за Андреем и успевала следить за окружающим миром. Она была в постоянном напряжении.
Неожиданно из дома выбежали дети. Андрею показалось, что их стало больше, но вести себя они стали тише. В какую-то неизвестную игру они играли: кидали друг другу небольшой мячик и с хитрецой в веселых глазах смеялись. Игра была непонятной, но такой увлекательной, что примкнуть к детям и веселиться вместе с ними хотелось сиюминутно. Это желание, пропитанное энтузиазмом, было и у Андрея видевшего сон, и у того, который был во сне. Но присоединиться к детям он не смог. Неожиданная сонливость, приятная усталость окутала его. Он прилег на осеннюю траву и стал смотреть в небо. Где-то рядом с ним девушка продолжала сидеть и допивать свой стакан настойки.
– Настенька скоро придет… У Настеньки и спросишь…
Что он должен спросить у Настеньки? Но если ему отвечали, значит, он о чем-то спрашивал.
И вдруг сон, становившейся скучным, переместился на хорошо утоптанную, укутанную полумраком дорожку. Андрей шел по ней вместе с Настей, и она ему о чем-то увлеченно рассказывала. Андрей ее совсем не слышал, только медленно вертя головой по сторонам, разглядывал лохматые ветки старых елей, от которых и создавались искусственные сумерки. Ветки, чем дальше они шли по тропке, наклонялись все ниже, хвои на них становилось все меньше. Сухие, старые ветки приходилось обходить, придерживать рукой, чтобы не попадали в лицо.
– Куда же делась рябина? – прошептал Андрей.
А Настя, не слыша его, продолжала с жаром что-то рассказывать. Желая, чтобы Андрей знал ее мысли, она упустила главное – он ее не слушает. Она слишком увлеклась рассказом и не заметила такого важного пустяка. Каждый с заинтересованностью ушел в свою суету. Андрей погрузился в меланхолию. Шел, ломая шершавые ветки и пройдя несколько метров, кидал их на землю. Яркая гроздь рябины отвлекла его от беспричинной грусти. Андрей свернул с тропки и, позабыв о Насте, стал пробираться сквозь дебри к ягодам.