Поезд тронулся. Настя сидела у окна и непрерывно махала рукой тети Розе. Она изо всех сил старалась улыбаться и выглядеть веселой. Совсем не хотелось расстраивать тетю, к которой Настя искренне, не заметно для себя, привязалась. Конечно, волнительных переживай из-за разлуки нельзя было избежать, но не их боялась показать Настя. Ей было важно сохранить в тайне от всего здешнего мира, всё, что он ей подарил. Этот городок, эти люди вокруг и, разумеется, милая тетя будто вглядывались с особым вниманием в Настю, будто догадывались о ее грустной тайне и норовили раскрыть ее прямо сейчас, пока она еще здесь и не уехала. А холодный летний воздух только больше обнажал расстроенные Настины чувства и подбивал ее заплакать сию секунду. Настя держалась из последних сил. Но жалостливый вид тети Розы – она не плакала, но была полна своеобразной светлой грусти – выводил Настю на слезы. Когда же последнюю долю секунды было видно тетю, Настя нечаянно смахнула слезинку со щеки и тут же запереживала, вдруг тетя Роза все видела, вдруг она увидела, что Настя плачет и обо всем догадалась.
Глупость, конечно. Ни о чем никто не догадывался. О том, что есть грустная тайна, никто и не знал. И Настя с каким-то странным чувством, определение которому она, наверное, найдет позже, предалась мыслям.
Ехать было хорошо, комфортно. Вагон был полупустой, шумных пассажиров не было, и удалось, наконец, немного согреться. Горячий чай из термоса, душистый, настоявшийся, Настя отпивала по глоточку и с привеликим наслаждением. Она мысленно благодарила тетю Розу, что та заботливо добавила в чай листьев малины и черной смородины. Чай был очень вкусным, и Настя тихонечко заулыбалась.
Всю минувшую неделю, полную холодного дождя и порывистого злого ветра Настя мерзла. Она сидела дома и замерзала. На такси съездила в центр города купить себе теплую куртку и всю дорогу мерзла, слабо помогала и купленная куртка. Тетя Роза только огорчалась и охала, глядя на Настю. А Настя ничего не могла поделать со своею неразговорчивостью и практически маниакальной навязчивостью кутаться в большой шерстяной плед. Настя и за завтраком и за обедом сидела в пледе, и телевизор смотрела, закутавшись в него, а уж когда подходила к окну, рамы которого были деревянные и одной не было – выставили на лето – куталась так усердно в плед, что пугала саму себя.
«Что же мне так холодно?.. Нельзя же так мерзнуть!.. Ведь лето… Лето еще на улице. Похолодало, конечно. Тетя Роза надевает куртку, когда идет на улицу и дома в кофте… Домой хочу, до-мой хо-чу…» – выла она про себя последнюю фразу, но грустно улыбалась, когда в этот момент ее окликивала тетя Роза.
– Отойди от окна, дует же. И так весь день в пледе ходишь.
Настя послушно отходила от окна и проводила ладонью по внешней стороне пледа, которая становилась холодной и будто бы даже влажной. И в эти минуты Настя начинала чувствовать, что плед колется и в нем совсем не комфортно. Но снять его она никак не могла, без того тепла, что тот давал ей Настя совсем бы замерзла. И обычно, после того как Настя отходила от окна, она садилось в кресло и начинала смотреть в пейзаж за окном, смотреть будто бы чуть издалека, невнимательно, одновременно же разговаривала с тетей Розой.
– Соскучилась по дому. Конечно, тебе бы еще чуть-чуть погостить и следом за родителями уехать. Не думай, я не выгоняю тебя нисколько…
И тетя Роза продолжала в том же духе, а Настя, сквозь ручейки дождя по стеклу вглядывалась в сырую зелень сада. Яблони, вишня вдоль забора, куст малины и жимолости, трава на земле размытыми силуэтами рисовались в потоках дождя. Но их яркий и густой зеленый цвет, так же как и присутствие тети Розы, мешал полностью погрузиться в уныние и окунуться в вязкий омут меланхолии.
Когда же поезд был уже далеко от города, остался за несколькими горизонтами, Настя вдруг почувствовала, что начала отогреваться. Настроение ее менялось, перестраивалось и Настя с наслаждением начинала строить план дел, к которым она тут же приступит, как только приедет домой.
– Уехала… – вслух сказал Андрей, бродя взглядом по сероватым предметам в комнате. Солнце спряталось за тучу, которая не успела еще уйти в дальние дали, вот яркости вокруг и не было. Но дождя больше не будет. Холод – совсем не июльская погода – теперь будет править солнечными летними днями.
Андрей сидел на кровати и не мог ничего поделать. Не мог, то есть понимал, что чего сейчас ни сделай, всё будет бессмысленно. Он не понял Настю, не сумел сблизиться с ней настолько, чтобы хватило сохранить с ней дружбу и после неизбежного расставания не забыть друг друга. Хотя… Второе быстро и не получиться осуществить. Как раз-таки мешало отсутствие первого. А там – с это дружбой – была такая страшная неразбериха!..