Андрей долго сидел, глядя куда-то, совсем неясно куда. Без Насти ему будет плохо. Ему уже было плохо. Несмотря на ее порою пессимистическое и будто чужое настроение – он его понимал, но от того оно только начинало ему всё больше не нравиться – он хотел видеть Настю и находиться рядом с ней.
Туча давно уже ушла за горизонт. Солнце бросало слепящие, но не греющие лучи и, было светло, ярко до самого позднего вечера. Все ждали тепла, так как холода еще придут, им хватит места на длинном календаре. А июль так и просит тепла. Хочет быть настоящим лето.
Андрей проснулся посреди ночи и торопясь, в какой-то бредовой, нелепой спешке, нашел телефон. Гудки… Гудки… И… ночь. Наверное, она спит. Для верности он набрал ее номер еще раз. Да, точно спит. Кинув телефон на кровать, себе в ноги, Андрей лег. Он заснул, но перед этим одна его мысль сменила другую.
«Спит. Не берет. Почему?..»
А потом пришла другая, которая отогнала пришедший наволок дремы.
«Зачем я ей звонил? Зачем?.. Зачем?..»
Глядя на потолок, где лениво шевелились тени, что бросал в свете луны вишневый куст, Андрей не моргал и не шевелился. Никак он не мог поверить, что Насти теперь он не сможет позвонить, то есть не за чем ей теперь звонить. Да он ей и раньше не звонил! Просто обменялись номерами и всё. Зачем было звонить, если виделись каждый день и, выходя на крыльцо через почти упавший забор, вместо солнца, что прятали тучи, улыбались друг другу? Зачем?.. Зачем?..
Утром, совсем еще не проснувшись, Андрей остро ощутил всю глупость и в некотором роде странный стыд, за свои ночные звонки. Что за спонтанные безрассудные поступки? Зачем?
А когда же он проснулся совсем, то почувствовал что-то ноющее где-то внутри. Что-то было не в порядке, будто бы начинало болеть. В правом, в левом боку? Нет!.. Нельзя определить.
Нужно было завтракать и идти собирать нападавшие яблоки, а потом нести их на соседнюю улицу к старенькой тете Люси, хорошей знакомой и дальней родственнице бабы Зины и его тоже родственнице, к которой он относился как к совершенно не родному по крови человеку. Но… зачем? Тетя Люся, яблоки… Ерунда какая-то получалась. И предстояло с ней еще разобраться. А это самое муторное, времязатратное и изматывающее душевно дело – разбираться во всякой ерунде. И, увы, пустое по большей своей части.
Андрей с ведрами яблок шел по улице, холодное солнце ослепительно белым диском стояло на небе и, кажется, кто-то совсем рядом что-то сказал.
– Андрей! – выжидая, и с интересом за ним наблюдая, повторила Олеся.
Она догнала Андрея – он шел медленно и, просто напрашивалось его догнать – и негромко поздоровалась с ним. Он промолчал, она присмотрелась к нему и позвала его по имени.
– Привет, – сначала сказал Андрей, а уж следом понял что и кому.
«Конечно, здесь Олеська живет!..» – подумал он.
– Ты что? – неясно спросила она. И было так, как хочешь, так и понимай ее вопрос.
– Задумался, немного…
– Ммм.. – протянула вместо ответа Олеся и понимающе покачала головой.
– Олесь, – Андрей вдруг понял, что совершенным дураком сейчас может сделаться и потому засуетился, немного занервничал, – яблоки будешь?
– Конечно, я уже ими наелась… Но теть Зинины буду. С каким-то они у вас особенным вкусом.
Было читаемо по лицу – но Андрей не заметил – что не предложи он из-за своей внутренней суматохи яблок, Олеся сама бы их у него попросила. Может, и правда с каким-то особенным они привкусом?
– Да? Вроде бы обычные яблоки.
Андрей поставил ведра на асфальт и посмотрел на Олесю. Он был рад ее увидеть.
– Как дела?
– Хорошо! Когда тепло еще было с палатками в поход, правда, совсем небольшой, ходили.
– Я видел!
– Ну, да! Светка фотки выкладывала.
– Вы в сторону Крапивина ходили?
– Да?!
Андрей улыбнулся и пояснил. А Олеся, натерев в ладонях яблоко до блеска, с аппетитом его откусила.
– Там у Васьки прабабка жила. Я там пару раз был.
– Ты с Васькой так и общаешься?
…Бесконечный вопрос «зачем?» остался. А сейчас Андрей разговаривал с Олесей. Ему нравилось ее общество. Когда она что-то говорила, о чем-то рассказывала, Андрей всегда всё четко представлял по ее рассказам. Ему было легко понимать Олесю – девушку, которую многие считали зазнайкой. И может быть в чем-то эти многие были и правы.