В свете фонарика Насины глаза поблескивали огонечками диковатой радости, будто бы даже победы над вдруг возникшей ситуацией. Ей вдруг почудилось, что найдя в темноте Андрея, она нашла нечто большее для себя, новую и правильную себя обнаружила.
– Что ты там хотел найти? – прибавилось у нее волнения, и голос дрогнул.
– Я яблоко ел, – он протянул и показал ей наполовину съеденное яблоко. Глупо, но индивидуально правильно. Понадкусанное яблоко – куда его было девать?
– Там есть яблоня, ближе к соседскому участку, – машинально махнула Нася рукой совсем не в ту сторону, заметила это, но не стала поправляться, – я тебе ее покажу утром. Там должно было остаться несколько яблочек. Они безумно вкусные, сладкие…
Нася светила фонарем все больше куда-то в бок, но лицо Андрея ей было хорошо видно. Она, словно перестав нести ответственность за свои действия, не моргая смотрела на ободранную щеку Андрея. Ранка кровоточила, но была совсем не страшной. Насе бесконечно хотелось провести пальцами по щеке, рядом с царапиной. Она действительно потеряла, но не ответственность, как она думала. Она лишалась своей безрадостной фантазии. Расправив свои желания сейчас, она могла вот прямо завтра начать убираться и в мыслях. И, наконец, стать той Насей, что сможет подарить себе намного больше света и радости.
– Обязательно, – секунды спустя ответил Андрей.
Недоеденное, но превкусное яблоко – Андрей их бы целое ведро за раз съел – незаметно упало под ноги на сухую траву. Нася практически невесомо провела Андрею по исцарапанной щеке. Только он успел почувствовать и понять, что руки у нее холодные. Только заглянул в ее глаза… Он очень захотел ее поцеловать…
Бросив кисть на пол, а политру зашвырнув на стол, Андрей разозлился. Сегодня фантазии, без которых не обходился у него творческий процесс, откровенно злили его и только мешали работать. Присев на кровать, Андрей уставился в окно. Там тихий вечер, хранящий в себе робкую осень, разлился по улицам. Было еще светло, но свет был уже не тот, что днем. Рассеянные, ленивые лучи уходящего солнца ласкали землю, но уже почти не грели. Что-то скучное и тягучие присутствовало в шедшем вовсю вечере.
Андрей встал с кровати и решительно вышел из комнаты. На холст, где начинала вырисовываться полуразрушенная кирпичная стена, он не взглянул. Рассерженный и недовольный он вышел к дому и… тут же угодил в лапы вечера, свежий, но не холодный воздух которого, был приятен и сладок. И не захотелось ничего не делать. Ленивый и до безобразия скучный вечер. Но было это даже хорошо.
Андрей побрел по улицам в слабой надежде, что вдруг случится что-то интересное и хорошее. Образ Насти, какой-то странный и будто бы неестественный, маячил где-то в отдалении. Полностью от него избавиться не получалось. И это тяготило Андрея. Спасали его лень и скука. Лень не давала впадать в более глубокие размышления, а скука заставляла внимательнее смотреть по сторонам, чтобы вдруг зацепиться за что-нибудь интересное и избавиться от нее.
Андрей поднял голову и посмотрел на небо. Там спокойно плыли легкие облака, еще летние. Всё правильно, ведь осень придет через четыре дня. И только тогда от лета останется только горста воспоминаний, одна полуразрушенная стена останется – как та, что оживает на новой картине. Вот сейчас еще лето – это целый огромный замок, с множеством пустеющих комнат. Но он еще стоит, у него крепкие стены, в нем кто-то ходит и этот кто-то еще увлечен жизнью в этом замке. Совсем скоро быстро и незаметно опустеют его стены. И кто-то, кто запоздал, в спешке покинет его уже в начале сентября. И замок начнет рушиться. Медленно, но останутся от него лишь стены, а потом редкие кирпичики – это будут сохранившиеся воспоминания.
Андрей остановился. Он оказался у детской площадки и с минуту простоял, наблюдая за компанией подружек. Девочки, лет десяти-четырнадцати, обособившись от других детей, увлеченно обсуждали важную для них тему. Школа, становясь с каждым днем всё более актуальнее, так и просилась на разговор.
– А я уже хочу в школу. Мне надоело уже бегать, – заявила девочка с косичками. Кажется, она была самая младшая в компании, но самая серьезная.
– Ну… а я не знаю. Мне еще костюм спортивный только завтра будут покупать. Старый я слишком износила.