Весна!.. Весна!.. Вот, на что так увлеченно смотрела Полина! Андрей это понял, и стал еще на чуточку счастливее. Весна!.. Вот, что было за окном такого интересного и значительного! Вот, что непременно, но украдет сколько-то внимания, а значит и времени у каждого человека на всей планете! И чем больше она сможет украсть, тем лучше сделает для человека.
– Андрюш, я блинов хочу испечь, – вдруг сказала Полина.
В комнату заполз вечерний сумрак. Андрею показалось, что просидели они с Полиной так в молчании целую маленькую вечность. Вдруг всё как-то поменялось, сделалось иным, но более уютным и тесным, сжатым в размерах до одной небольшой комнаты. И чтобы как-то справиться с этим острым ощущением перемены, что принес вечер, Андрей повернулся к Полине и в полумраке поймал ее взгляд. Он придвинулся к ней и стал ее целовать. Ее, так и сидевшую в одеяле, так и витавшую где-то в мире наступившей весны, который, ей пришлось без сожаления покинуть.
И никто из них не вспомнил летний жаркий день у пруда, который случился больше пяти лет назад. Никто не вспоминал лишь потому, что совсем не старался помнить о нем. Затерялся во времени солнечный летний день, будто его и не было вовсе. Сколько таких тихих и хороших дней навсегда остались без внимания, ушли из памяти совершенно незаметно, не оставив даже легкой светлой грусти после себя?..
Доходило пять часов вечера, Андрей сидел на берегу и смотрел вдаль. Он ни о чем не думал и ничего не хотел. Он отдыхал. Закончив пару недель назад институт, Андрей устроился в школу работать. Но устал он больше от того, что усердно трудясь и завершив картину – это были три острова – Андрей сразу же начал писать новую. Его мозг устал, мысли застывали от неповоротливости и тяжести и, казалось, что еще чуть-чуть и Андрей не сможет не только соображать в простых вещах, но и делать их уже не сможет. Попроси его мать сходить в погреб и принести клубничное варенье, так он вдруг возьмет и принесет малиновое. Усталость от перенапряжения мысли расходилась по всему телу. Андрею теперь и сиделось с трудом. На него словно давил и горячий воздух, и свежесть, шедшая от воды, и весь мир со своим бесчисленным многообразием всего, абсолютно всего.
Самое любимое дело, в которое уходишь всем своим сознанием и всей душою, и которое приносит чистое удовольствие и приподымает человека над собой, может измотать его так, что у него едва хватит сил, чтобы лишь тихо сидеть, счастливо, но устало улыбаться, глядя на ослепительный результат своих трудов.
Всю страсть и любовь к живописи, Андрей решил на время отстранить от себя. Это стало для него жизненной необходимостью. Чтобы продолжить потом, следовало сейчас остановиться, замереть в блаженном бездействии сейчас. Так просил его организм, это Андрей чувствовал и понимал.
Он уже накупался и, какой вода не была теплой, она теперь только привлекала его взгляд. Смотреть на то и дело появляющуюся и исчезающую рябь, на сумбурные брызги воды, что наводили купающиеся было очень хорошо. И, казалось, это было началом его отдыха.
Незаметно для себя, Андрей перешел взглядом на трех подруг, что только зашли в воду и принялись купаться. Одной из девушек-подростков была Полина. Перемотанные в небрежный пучок волосы торчали в разные стороны, серьезный взгляд пробегался по колыхавшейся рядом воде, а бегающие туда-сюда солнечные блики то и дело отскакивали от воды и били Андрею в глаза. Андрей щурился, но продолжал наблюдать. Конечно, отчасти была виновата его усталость. Он прилип взглядом к девчонке и уж больше у него не было сил, ни чтобы понять, что он безотрывно смотрит на людей ни уж для того, чтобы перестать это делать.
Полина – у нее успела сложиться такая привычка – была серьезной и предельно задумчивой, когда купалась. Плавать она умела хорошо, у нее не было постоянно присутствующего страха воды, глубины, течения (если вдруг она купалась в реке или ледяного ключа в том же пруду), но по-другому Полина не могла. Ей говорили и родители, и подружки, что смешно и интересно смотреть на ее серьезное, порою даже хмурое личико. Плавает – это ей доставляет удовольствие, но не улыбается. Удивительно! Но Полина только смеялась в ответ. Она сама не знала, как так у нее получалось. Когда же накупавшись, подплывала к берегу и, чувствуя дно под ногами, вставала на него, то вдруг улыбка удовольствия озаряла ее лицо. Вся сосредоточенность и серьезность пропадали. Будто спала тяжесть по завершении ответственного и несколько опасного дела. Да ее и саму это забавляло и все видели, что она забавлялась с удовольствием, придающим ее настроению чуть игривую легкость. Под такое настроение она могла шутить, смеяться, говорит всякие мелкие глупости и несерьезности.