Широко распахнув большие серые глаза, в упор, на Андрея смотрела Настя. Не было никакой возможности подумать, что показалось или обознался, вдруг перепутал в лучах солнца с похожей на нее девушкой… Это была Настя! Та самая Настя, о которой он уж и позабыл. Та Настя из такого далекого прошлого. Ушедшие в прошлое десять лет, в сию секунду показались Андрею настоящей временной пропастью. Было ему совершенно непонятно, как этот человек сейчас стоит перед ним и смотрим, с таким отчаянием и тревогой смотрит ему прямо в глаза.
– Привет, – с недопониманием, и еще не веря до конца, произнес Андрей.
– Привет, – будто немного стесняясь, как-то нежно и скромно ответила она. Теперь, когда он ее узнал и наконец-то заговорил с ней все страхи и неприятные волнения тут же отступили от Насти. Она вдруг сделалась радостной, улыбчивой и готовой пуститься в долгий-долгий разговор прямо сейчас, оставить железнодорожную станцию или здесь и остаться и говорить, говорить…
– Настя, – Андрею показалось, что он неестественно произнес ее имя. Даже больше, он не верил тому, что говорил, – ты к тете Розе приехала?
Настя же ждала, что Андрей первым делом спросит как у нее дела. А этого несуразного вопроса она вообще не ожидала. Да и глупо было спустя десять лет что-то ожидать. Но потом эта мысль придет ей, далеко потом.
– Уезжаю уже, – неуверенно сказала она, – давно у нее не была. Очень давно. Я на неделю приезжала.
– В отпуске сейчас? – не узнав предварительно, на кого все же она выучилась и кем работает и, что у нее в жизни вообще происходит, спросил Андрей.
– Да… то есть я пока без работы. Я педиатром в участковой больнице работала.
– А сейчас?
– Врач в декрете была. Я временно на ее месте работала.
Образовалось молчание. Андрей посмотрел в телефон. Две минуты оставалось до прибытия поезда. «Тух-тух!..» – слышалось где-то в отдалении.
Андрей бросал на Настю взгляды, пропитанные удивлением и всё никак не проходившим недопониманием ситуации. Наверное, ему нужно было что-то сказать, как-то занять эти две минуты, чтобы они не казались настольно вымученными, какими он вдруг их ощутил.
– А ты куда едешь? – уж даже не из интереса, а чтобы не стоять в молчании – по прошествии десяти лет и не найти никаких слов! – она спросила то, с чего обычно начинают разговор дружелюбные соседи, чтобы поболтать не о чем несколько минут.
– На конференцию. Я в школе преподаю.
– Кажется, припоминаю, – сказала она, найдя в закоулке памяти его слова «я в педагогический пойду…».
У Насти продолжали вертеться в голове, не находящие места, чтобы быть высказанными, фразы «а помнишь…», «когда я уехала…», «…ждала, что позвонишь и извинишься…», «давно не виделись, удивительно, что встретились» и так далее. Может, их и стоило говорить, но для них явно чего-то не хватало. И даже произнося их про себя в качестве варианта продолжения разговора, Настя видела, что не место здесь воспоминаниям и вспоминать, ей с ужасом показалось, что вспоминать-то и нечего. Было бы намного легче и разумнее сейчас ей подойти к совершенно любому незнакомому человеку на станции и с ним начать разговор всё о той же погоде, чем стоять рядом с Андреем.
– Кажется, мой поезд подходит, – сообщил Андрей.
Ему не было столь некомфортно рядом с Настей, как ей стало с ним, но и стоять друг напротив друга пытаясь изобразить разговор, ему никак не хотелось. Невероятным образом всё, что казалось много лет неразрешенным, что Андрей выставлял для себя проявлением собственной трусости и несмелости, провалилось в далекое прошлое. Ничего с ним не осталось, кроме чудесных картин, про которые стоя здесь, он и не вспомнил. Тогда же, после отъезда Насти, он всё пытался ей позвонить и звонил пару раз. Его мучало, что она уехала, да еще и не попрощавшись с ним. На мгновение ему сделалось дурно, аж мир вокруг померк. Настя заметила его полное отсутствие здесь, на платформе, на целых пару секунд. Ее взяла злость. «Он опять!.. Опять он думает только о своем!» – взвыла она про себя, оставаясь внешне грустноватой и серьезной девушкой. Светлой, радостной улыбки, которая только что озаряла ее лицо больше не было. Андрей же, словно хлебнул невиданного всем людям ненастья. Он сознанием угодил в пустоту, полнейшую бездыханную пустоту, которая осталась от прошлого, и в которой ничего не существовало. Пустота!.. Во сто крат больше и сильнее, чем просто опустевшее здание, у которого сохранились стены, сохранился скелет его жизни. А тут – ничего!.. Это было странное, пугающее ощущение, которое, впрочем, Андрей сможет довольно быстро позабыть.
– Удачи тебе, – сказала она, когда Андрей переборов дурноту, ясно взглянул на нее.