– Господи… Мама! – крикнул он. – Мама?
Дверь в гостиную была закрыта, и ему сейчас хотелось только одного – сразу лечь в постель. Войдя в спальню, он швырнул сумку в угол. Потом снял ВР-шлем и устало потер глаза, раздумывая, стоит ли пытаться бороться с этим шумом. Взгляд его упал на плакаты, которыми был заклеен каждый сантиметр стен: его любимые фильмы и группы, многие из которых оставались популярными в течение десятилетий. От оригинала «Авасты» до сериала «Звездный путь: Последнее поколение».
«Пришло время изменить свои вкусы, – подумал он, – а не цепляться за ностальгию по юности». Возможно, Клемми была права насчет игры. Неужто в свои двадцать он уже слишком стар? Почему реальность точит свои когти на человеческие стремления и радости? Он сделал глубокий вдох и закрыл глаза, чувствуя, как боль бьет в виски, словно гоняет в его голове мячик для пинг-понга.
Как и большинство детей, Тео, впервые попав в СПЕЙС, сразу начал раздвигать границы познания новой среды, а ведь в те времена автоматический выброс оттуда еще введен не был. Как оказалось, он относился к тому небольшому проценту посетителей СПЕЙСа, кто испытывал продолжительные побочные эффекты – у него появились постоянные головные боли. Разумеется, он винил во всем свою мать. Она была совершенно безответственной, в таком деликатном возрасте его нельзя было оставлять без присмотра. Тео утешал себя тем, что мигрени все же лучше других возможных побочных эффектов, связанных с длительным воздействием виртуальной среды, таких как нетравматическое кровоизлияние в мозг, приводящее к мучительной смерти, или – в лучшем случае – устойчивое нервное расстройство, которое в народе называлось «сдвиг по фазе».
Сдвиг по фазе был особенно неприятен. Странное, похожее на опьянение ощущение, когда хочешь что-то сделать, а твое виртуальное тело тебя не слушается, – точнее, слушается с опозданием, неожиданно, когда ты уже передумал это делать; результатом становилась нулевая координация и болезненные конфликтующие сигналы, разбегающиеся по нейронным контактам мозга. Хуже того: биокоммуникационный интерфейс между машиной и сознанием уничтожал моторные нейроны, контролирующие движение, и ощущение задержки переносилось в реальный мир, частенько приводя к параличу.
– Элла! – заорал Тео, перекрикивая музыку; звук собственного голоса отдался в черепной коробке новым всплеском боли. – Ты не можешь прикрутить это дело? Мне нужно поспать! – Ответа не последовало. – Ну, ради бога, мама! Выключи это!
Он осторожно потер серебристый эмоджи на своем шлеме, забавную улыбающуюся рожицу, показывающую язык. Это был логотип мегакорпорации «Эмоутив», которая при поддержке правительств разных государств создала СПЕЙС. Они изобрели интерфейс, который наконец-то перебросил мостик через зазор, разделявший виртуальное и эмоциональное, – «Эмо-тек».
Джеймс Левински, на гении которого, собственно, и держалась «Эмоутив», первым в мире сумел компьютерными методами перейти от обычных придуманных чувств и машинного самообучения к генерированию подлинных искусственных эмоций, которые затем передавались обратно пользователям. Это и был СПЕЙС – аббревиатура от английского SPecially Adaptive Chemical Emotions (SPACE), то есть Специально Адаптированные Химические Эмоции[1].
А потом началась революция этого изобретения.
Даже с фотографически реалистичной графикой, которая проектировалась непосредственно на сетчатку глаза с помощью лазеров высокого разрешения, между физическим и виртуальным мирами оставалась глубокая пропасть. Левински обнаружил, что эмоциональная связь, которой не хватало виртуальному миру, уже несколько десятилетий находилась прямо под носом, у всех на виду.
Эмотиконы. Смайлики.
Вставляемые в конце сообщения, чтобы оживить сухой текст и дополнительно передать какой-то нюанс своего отношения, эмоджи эволюционировали от лиц до предметов – тортов, клавиатур, пиццы, пугающе огромных баклажанов, – словом, всего того, что могло вызвать у читающего ответную эмоциональную реакцию. В течение нескольких лет это превратилось в самый быстроразвивающийся язык в истории человечества. Но затем развитие эмоджи застопорилось – добавление анимации и аудио оказалось шагом в неверном направлении, ненужными погремушками для неоперившегося нового языка.