Прогрессисты утверждают, что южнокорейско-американское соглашение о свободной торговле также является продуктом неолиберализма, но я полагаю, что сложно говорить об уместности этого утверждения, поскольку даже правительства левого толка, которые отрицают неолиберализм, осуществляют открытие рынков. Если соглашение о свободной торговле является проявлением неолиберализма, как тогда можно объяснить китайско-индийское ССТ или же соглашение о свободной торговле Европейского Союза?
Повесить ярлык неолиберализма на «Правительство участия», что и сделали прогрессисты, – по сути, то же самое, что заклеймить «Правительство участия» «левым крылом, дружественным КНДР», что, в свою очередь, сделали представители оппозиции.
Я думаю, что во многом «Правительство участия» могло проявить себя намного лучше, но считаю, что сферу образования нельзя назвать характерным примером этой категории. Безусловно, в этом вопросе ответственность «Правительства участия» велика, и даже первична.
Образовательные реформы были инициированы посредством Президентского комитета по образовательным инновациям, но, к сожалению, комитет не смог получить поддержку граждан в проведении реформ. Кроме того, он не смог возглавить процесс скорейшего одобрения проекта реформ, который был подготовлен в ходе длительных обсуждений. Вдобавок ко всему в Голубом доме не было должности старшего секретаря по вопросам образования, поэтому взять на себя руководство реформой было некому.
Гораздо более важным фактором было то, что отношения с Корейской ассоциацией учителей и работников сферы образования, которая должна была стать главным партнером в образовательной реформе, не задались с самого начала из-за конфликта вокруг Национальной информационной образовательной системы (NEIS). Поэтому очень жаль, что первый год, который мог бы дать самый мощный стимул реформе образования, был потрачен впустую из-за шумихи вокруг проблемы NEIS, а также что в отставку ушел прогрессивный министр.
Хотя, конечно, NEIS была важной проблемой, так как была вероятность нарушения права учащихся на информацию. Однако в тот момент накопилось много гораздо более важных и фундаментальных задач по проведению реформ. Более того, NEIS представляла собой систему, которая могла быть запущена в тестовом режиме, а затем доработана при возникновении проблем.
Каждый раз, встречаясь с учителями из ассоциации, я пытался задержать их и поговорить. Я говорил: «Вы знаете, сколько еще более важных задач по реформированию? Если во главу угла поставить NEIS и поднять из-за нее такой шум, министр потеряет возможность проводить другие реформы, так как бросит все силы на решение этой проблемы. И если таким образом министр будет смещен, то в дальнейшем будет сложно найти прогрессивного министра, и естественным образом выбор падет на более умеренных кандидатов. Поезд образовательной реформы уходит». И все были согласны с моими словами. Многие учителя были обеспокоены упрямством и привередливостью Исполнительного комитета. Однако на этом все заканчивалось. Вновь оказываясь в системе, учителя не могли преодолеть ее инерцию и логику.
Я не собираюсь критиковать президиум Ассоциации учителей и представителей сферы образования. Кажется, эти люди возлагали большие надежды на образовательную реформу «Правительства участия». В действительности во время президентских выборов 2002 года учителя, состоявшие в ассоциации, внесли большой вклад в победу Но Мухёна. Они с энтузиазмом ждали образовательной реформы «Правительства участия». Я хочу сказать, что очень жаль, что у них не получилось выработать стратегически более продуманный подход к осуществлению реформы, которую они сами так хотели.
У меня осталось много сожалений и по поводу процессов в сфере труда. Как только «Правительство участия» начало свою работу, одна за другой последовали крупные забастовки рабочих: забастовка работников железных дорог, забастовка Союза дальнобойщиков, забастовка работников банка «Чохын» и другие. Требования забастовок рабочих железных дорог и Союза дальнобойщиков, выдвигавшиеся в первую протестную волну, были в основном удовлетворены правительством под напором критики общественности. Но, несмотря на это, через некоторое время возникла вторая протестная волна, которая свела на нет все результаты первой волны.