И все же именно чертова сентиментальность не дает мне полноценно ощутить мой день рождения. Почему я не изменил дату? Почему? Разве мне так хотелось страдать в этот день? Хотя… Если бы я указал в документе любое другое число, это не отформатировало бы мне память, что именно двадцать пятого февраля ничего не произошло. Все нормально. Обычный день. Нет! Я так бы и сидел, пил ром, упивался воспоминаниями.
Я просто не хочу врать. Устал. Но и моя жизнь не может подразумевать чистой правды и искренности. Поэтому, если есть шанс, хоть где-то быть честным самим с собой, то пускай это будет день моего рождения. Я родился двадцать пятого февраля двадцать семь лет назад. Одиннадцать лет назад праздновал последний свой день рождения в кругу семьи. А потом все рухнуло. Вспыхнуло. И превратилось в пепел.
27 февраля, пятница
Мне кажется, что город даже не подозревает, что календарь готов сорвать потрепанный месяц зимы и облачится в весеннее кружево; некоторые магазины до сих пор не могут снять с витрин снежинки, искусственные веточки ели и гирлянды, вся эта новогодняя мишура недавно была замаскирована под двадцать третье февраля, а сейчас, наверно, подстроится под восьмое марта. А мне охота полноценно ощутить начало весны.
Утро наступило в пять часов, когда во дворе заорала моя машина – не очень аккуратный сосед упал на нее. Ужасно. Во всем виноват гололед (или дворники, что не собираются чистить парковку), скрытый под свежевыпавшим снегом, на нем и не удержался сосед, всем своим весом упал на мою «хонду». Выключив сигнализацию, я так и не смог заснуть, опасаясь, как бы кто другой не упал или не врезался в машину. Но все обошлось. Я взглядом проводил выезжающий со двора автомобиль соседа, заварил крепкий чай и на протяжении полутора часов сидел перед телевизором, листал каналы и изредка обновлял содержимое кружки.
Ближе к семи утра оторвался от телевизора и заставил себя принять душ. Как назло, в самый неподходящий момент понял, что дико хочу спать. Поэтому приятную горячую струю воды пришлось сменить холодной и терпеть мурашки, что мгновенно разбежались по всему телу, и вылез только тогда, когда начали стучать зубы.
На завтрак как обычно не хватило времени – забыл, что ночью выпал снег, и мне придется потратить это время на то, чтобы откопать машину из сугроба.
Уже в коридоре, когда зашнуровывал ботинки, мне позвонили. Мелодия играла в гостиной (снова забыл про телефон, что перед душем поставил зарядиться), поэтому прям в обуви прошел в комнату, взял смартфон с тумбы и ответил:
– Слушаю.
– Доброе утро. Мы можем сегодня встретиться?
– Деньги у вас?
– Естественно. Однако мне нужно обсудить одну…
– Не по телефону.
– Где и когда вам будет удобно?
Я взглянул на часы – половина десятого. Если есть возможность решить что-то сейчас, то это только к лучшему.
– Давайте через три часа в «Неаполе».
– Договорились. До встречи, – и он положил трубку.
Мгновенная слабость с трепещущим волнением обхватили меня; как стоял в гостиной, так и лег на ковер. Раскинул руки, ноги и смотрел в потолок.
Следующий звонок разбудил меня. Звонил Егор, но я не мог заставить себя ответить. Скажу больше, я не мог себя заставить отключить звонок, эта мелодия продолжала убивать тишину. И потом снова. Смартфон лежал в миллиметрах от руки, я чувствовал его, но не мог пошевелиться.
Наконец достал силы из резервного запаса, поднялся, когда на часах было почти одиннадцать, и до моей встречи оставалось меньше часа. Приведя себя в порядок, я спустился чистить машину.
Добрался до «Неаполя», занял столик у стены с полками, на которых стояли декоративные цветы. Данное заведение мне нравится, познакомился с ним давно. Самое любимое блюдо здесь – это суп-пюре из шпината с беконом. И когда-нибудь оно мне надоест.
Сделав заказ официанту, я расслабленно расселся на стуле и осматривал посетителей, коих тут было не много.
Через полчаса, когда я приступил к супу, напротив меня сел мужчина, встречу с которым я ждал.
– Приятного аппетита.
Я кивнул, однако вежливости такой не ожидал. Мы явно тут собрались не для дружеской посиделки. Он заказал только кофе и сразу же перешел к делу, я чуть не подавился.
– Вы все уничтожили? Я должен знать, что против нас ничего не осталось, – продолжал он, склонившись над чашкой кофе.
– Вы все видели своими глазами.
Собеседник поморщился.
– Вы сами попросили предоставить вам фотографии. Этого разве недостаточно?