Честно признаюсь, это больше театр. Макс слишком лезет из кожи вон, чтобы удовлетворить мои «запросы» и склонить на «темную сторону», играет нечестно, поэтому я считаю, что могу ответить на блеф блефом.
— Что такое, котенок?
И это работает. Мне необходимо приложить максимум усилий, чтобы не улыбнуться с триумфом, но я выдерживаю линию поведения, не отклоняюсь, а безучастно жму плечами.
— Ты даже это за меня решаешь. А когда тебе удобно, делаешь исключение…
— Серьезно? — цыкает, а когда сталкивается с моим бескомпромиссным взглядом, тяжело вздыхает и отставляет бутылку в сторону, — Хорошо. Тогда никакого алкоголя и исключений. Так пойдет?
Снова жму плечами. На самом деле — да, еще как пойдет, мой милый! На этот раз мне не удается удержать лукавую улыбку за хвост…
— Скажи мне, Амелия, ты действительно так думаешь или просто прощупываешь, как сильно сможешь меня продавить, чтобы получить желаемое?
Нет, вы только на него посмотрите. Как он смеет обвинять меня в манипуляции, когда сам делает это не хуже, а может даже лучше меня самой?! Такая наглость заставляет все внутри клокотать, но выйти настоящее недовольство не успевает. Его телефон загорается, и на экране я успеваю прочитать имя:
Мара 😩
«Ну конечно ты звонишь…» — слегка закатываю глаза, но киваю, мол, ответь, — «Контролируешь?»
Макс даже здесь попадает в ловушку. Он, видя мой явно недружелюбный настрой, уходит в другую комнату, а я, пользуясь случаем. Накануне измельчив до «пыли» десять таблеток, я упаковала их в десять бумажных конвертиков, потому что так и не решила куда их добавить. Сейчас, когда все очевидно, я наполняю наши бокалы водой, добавляю в его два пакетика для верности и аккуратно размешиваю обратной стороной ножа. Вытираю его насухо, а для большей соблазнительности непритязательного кидаю в воду кусочек лимона — все, как надо. Сажусь в засаду. Больше, по факту, мне нечего делать, кроме как надеяться на то, что выгорит. Все получается само собой как-то. Макс возвращается через пятнадцать минут злой, как черт, косится в сторону бутылки с вином, но берет бокал с водой, который сразу же выпивает залпом.
«Вот и все…» — проносится в голове, — «Так просто это оказывается…»
— Что? — Макс изгибает брови, а я быстро одергиваю себя и перестаю пялиться на него во все глаза с открытым ртом.
— Нет…ничего.
— Отлично.
Он действительно злится. Грубо отодвигает стул, грузно на него опускается, а потом жестоко потрошит свою часть утки, за чем я наблюдаю с фигурно изогнутыми бровями. Но не спрашиваю. Не мое это дело…
— Прекрати на меня пялиться, — предупреждает, и я сразу отвожу взгляд в сторону.
Мы сидим в столовой. Мне подумалось, а чем не повод? День рождение, взрослая жизнь, будущая свадьба — тут в пору большой стол накрывать, прямо как для взрослого. Детство то кончилось, как никак. В голове сразу же возникает эта его будущая "взрослая" жизнь, где будет ужин в похожей столовой, только напротив законная жена и законные дети…
— Спасибо за ужин, — неожиданно разрывает тишину, и я, пару раз моргнув, перевожу на него взгляд и киваю.
— Ты просил.
Усмехается.
— Ну да. Как я мог забыть.
Решаю промолчать, рассеянно водя кусочком картошки по тарелке, но Макса это не устраивает. Он отбрасывает прибор, после смотрит на меня прямо и четко, выдерживает паузу и наконец спрашивает.
— Сколько это будет продолжаться?
«Недолго…» — хочу ответить, — «Примерно двадцать минут, если верить инструкции…»
Макс, будто в подтверждение, смачно зевает, а потом трет глаза, и я слегка улыбаюсь.
— Устал?
— Да, от твоего поведения.
— Ты упорно не видишь проблему. Считаешь, что я маюсь дурью.
— А разве нет? — вздыхает и поднимает на меня покрасневшие глаза, — Ты встала в позу.
— Я не вставала «в позу», Макс. Ты просто меня не слышишь…
— Черт, почему так хочется спать?…
Говорит тихо, трет глаза уже, наверно, в десятый раз, и я мягко улыбаюсь. Встаю и подхожу, аккуратно беря его за руку и нежно шепчу.
— Пойдем ляжем.
— Нет, мы не договорили…
— Договорим в постели. Пойдем.
Если честно, то мне щемит сердце от того, как доверчиво он опирается на меня, идет, слегка пошатываясь, потом позволяет уложить себя в постель, а прежде расстегнуть и снять рубашку. Его глаза закрываются сами собой, хотя я и вижу, как силится Макс не терять сознание иля хотя бы нить происходящего …и глядя на него сейчас, мне хочется рыдать. Я провожу кончиками пальцев по лицу, которое знаю до последней черточки: черным волосам, что сейчас так небрежно падают на лоб, густым бровям, пышным ресницам, щекам с легкой щетиной, пухлым губам, вкус которых навсегда останется со мной.
— Я тебя люблю… — тихо говорю, всхлипывая, заставляя его пару раз усердно моргнуть.
Он еще здесь. Еще со мной. И я впервые говорю ему это в глаза — в последний раз лично.
— Я люблю тебя, Макс. Так сильно, что у меня сердце замирает, когда я тебя вижу. Ты подарил мне столько чудесных мгновений, и я всегда буду тебе благодарна за них, но, похоже, я дошла до своего предела. И обстоятельства…Макс, все изменилось. Дело не только в твоей свадьбе, но и…в общем, это уже не так важно. Завтра, когда ты проснешься, может быть и не вспомнишь этого разговора, но…
— Ты что-то сделала со мной, да? — хрипло спрашивает, слабо цепляясь за мои руки, и я тихонько усмехаюсь.
— Прости. Это мой тебе подарок: опыт. Никогда не пей с женщинами, которых не можешь просчитать, — оставляю нежный поцелуй на его губах и, прижавшись лбом к его, шепотом добавляю, — Не ищи меня, ладно?
— Я тебя не отпущу. Что ты задумала?…
Хватка становится сильнее, и я знаю, что сейчас он прилагает свой максимум, который в данный момент меньше моего середнячка раза в три. Поэтому мне несложно взять его запястье и оторвать от себя, положить на постель, но сложно прошептать то, о чем я столько думала…
— Нам не суждено быть вместе, все кончено.
— Амелия… — выдыхает на грани полного отруба, — Не…уходи. Не оставляй меня.
— Я буду по тебе безумно скучать, и никогда тебя не забуду. Ты тоже помни меня, ладно? Хотя бы ту августовскую ночь…
Эту фразу знаю, он уже не слышал. Дыхание Макса становится мерным, спокойным, а рука расслабляется на моем запястье и падает на кровать — заснул. Ненадолго я позволяю себе лечь ему на грудь, зажмуриться и заплакать, но потом собираюсь в кучу и встаю.
«У меня нет выбора, и дело теперь уже не во мне. Точнее не только во мне…» — касаюсь своего живота и на секунду закрываю глаза.
— Жаль, что ты никогда об этом не узнаешь…но я обещаю, что он о тебе узнает только хорошее…
Я узнала о своей беременности совершенно случайно. Делать тесты стало чем-то вроде ритуала: каждый день с утра я шла в ванну, чистила зубы, привычно умывалась, а потом доставала модную бело-синюю палочку с колпачком и экранчиком. Глупость такая…мне было дико страшно забеременеть, Макс был прав, но проводя эту нехитрую процедуру, я со спокойной душой могла жить дальше, пока однажды вместо слова
Не беременна
Не появилось другого
Беременна
1–2
— Нет-нет-нет-нет… — шепчу, а у самой бьют черные круги перед глазами, — Этого не может быть, не может!
Как оказалось может. Потом я сидела в гостиной глубокой ночью в обществе еще пятнадцати тестов с одинаковым вердиктом.
Беременна
1–2
Полный. Провал…
Это случилось как раз в тот день, когда мы ездили смотреть квартиру. Как раз тогда, когда я поняла окончательно, что нет у нас будущего.
Я помню, как думала по кругу одно и тоже:
«Как так получилось?! Я же сама читала, что укол — очень и очень надежное средство! Тогда какого хера?!» — не могу остановиться, вместо того обхожу еще один круг, — «И что теперь, а?! Что мне делать?! Что будет?! Как мне сказать?! И надо ли? Я…боже…»