— Нотт, нет, Тео, пожалуйста, последний шанс. Просто сними его, и все будет как прежде!
Гермиона снова наколдовала щит, который тут же разбился о его заклятие.
Нотт опустил палочку и будто увидел ее в первый раз.
— Как прежде уже не будет, — он устало закурил сигарету, кидая пустую пачку на пол и убирая палочку в кобуру, но не сводя с нее взгляда, — ты ведешь себя именно так, как я себе всегда представлял: будешь слишком гордой и самодостаточной, чтобы жить так, как хочу я. Я просто хотел знать, где ты, что ты будешь со мной.
— Но нельзя так поступать, к чувствам нельзя принуждать! У нас же все получалось! Я доверила тебе свои секреты!
— Я не принуждал тебя, дура. Ты вообще слышишь меня? И я тоже доверил тебе секрет, и знаешь, милая, что ты сделала?
Она сжала палочку так сильно, что еще немного, и древко бы треснуло от давления.
— Что ты несешь?
— Я признался тебе в любви, признался, блять, в своих чувствах, стоя на коленях! — он закричал, и она всхлипнула, отшатываясь. — И знаешь, что ты сказала мне на следующий день? «Ничего не было. Забудь об этом и обо мне тоже забудь». Но ты этого, конечно, не помнишь — я бы не смог жить с таким грузом унижения, видя тебя каждый день.
— Ты стер мне память, — она ужаснулась. — Ты сумасшедший!
— Да, десять очков Гриффиндору! А теперь ты говоришь, что у нас все получалось? У нас ни хрена не получалось, пока я не решил все за тебя! Пока я не сказал тебе, что мы вместе! Почему ты просто не можешь быть паинькой? Нет ничего страшного в том, что я знаю, где ты! Я не принуждал тебя ни к чему, как же до тебя не доходит? Это просто подарок! Подарок, блядь!
Она аккуратно вдохнула и сделала шаг назад.
«Гарри, ну где же ты?»
— Нотт, так нельзя делать, это не нормально. Ты должен был спросить, хочу ли я вообще носить эту вещь.
— Я знаю. Я ненормальный, Гермиона, повернутый на тебе, — он снова сделал шаг к ней, — одержимый тобой. Вот такая правда тебе нравится? У нас все взаимно, только потому что я так сделал, потому что я не могу тебя подарить кому-то другому, потому что я…
Ей было так страшно, будто ее сейчас снова начнет пытать Беллатриса, и никто не сможет помочь.
— Это не симпатия, Тео, это даже нельзя назвать любовью. Мы еще можем все исправить, пожалуйста. Я же, правда, в тебя влюбилась. Сама. На третьем курсе. Зачем ты все это сделал?
Но Грейнджер уже не слышала ответ. Ее прервал резкий удар заклинанием по двери. Гарри медленно вошел внутрь с палочкой наготове. За его спиной растворялась выдра Гермионы, что привела его сюда.
— Гермиона, — он кивнул ей, и она побежала, несмотря на всю боль, что ее окружала.
Она бежала так долго, что думала, будто ребра вот-вот разорвут ей легкие, как тогда, когда она умирала, а ее спас… Девушка застыла, сопротивляясь браслету, чтобы наплевать на все и просто побежать обратно к Тео, простить его и жить дальше, будто ничего не произошло.
Она отказала ему? Скорее всего, она просто испугалась, а не делала это всерьез.
Но его самолюбию уже был нанесен ущерб. Она не хотела его оправдывать, но ее мозг работал, как на батарейках, складывая разбросанный пазл в единую картину.
Он любил. Она отказала. Он решил ее привязать к себе. Конец. Аплодисменты.
Горло сжалось, будто она опять носила проклятый медальон на шее.
Грейнджер медленно шла к кабинету директора.
Пора было снять чертов браслет и начать мыслить здраво.
Комментарий к Глава 14. Укусы змей
Философия Гермионы насчет Тео в этой главе: https://vm.tiktok.com/ZSdJqDA6o/?k=1
Все взаимно. Так же напоминаю, что размышления Гермионы насчет браслета - это только ее размышления, мы все знаем, что делает браслет и что НЕ делает. Жду ваше мнение :) и Тео не арбузер и не газгольдер, он просто боится ее потерять)) ему уже хватило истории о пытке в Мэноре
По поводу эльфов и воспитания детей. Меня натолкнуло на написание этого отрывка с Хоупи именно существование Кикимера. Да, да, вы не видите здесь ошибку. Вспомните, пожалуйста, отношения между Регулусом Блеком и Кикимером, я уверена, что Вальбургу не особо интересовало воспитание ее сыновей, отсюда такая связь между этими двумя, что и натолкнуло меня на вылившиеся в текст размышления.
И прошу, не бейте меня 💔
========== Спин-офф о ревности, отвратительном ловце из Болгарии и Забини ==========
Мне так понравилось, как ты пытался изгонять меня.И кровью на полу чертил защитный знак.И каждый смертный, видя страх, готов тебя понять,Но ты один понять не смог, что сделал ты не так.
Сны Саламандры — Экзорцизм
Нотт наблюдал, хотя Забини давно советовал ему начать наконец-то учиться, раз он каждый день сидит в библиотеке.
Но этот медведь из Дурмстранга уже полчаса высиживал неподалеку и кидал страстные взгляды на грязнокровку Грейнджер, не опуская свой темный взгляд в книгу хотя бы изредка ради приличия!
Тео это не нравилось. И плевать, что ни одно задание на завтра не сделано, — он не выпустит Крама из своего поля зрения ни на секунду.
Грейнджер и Нотт всегда сидели вдвоем в этой части библиотеки — почти никто не приходил сюда заниматься, тем более по выходным, кроме Забини, конечно, который смеялся над ним и сразу же сбегал, стоило достать палочку.
У Нотта было любимое занятие и отличный вид на занимающуюся уроками Грейнджер, как всегда сидящую в гордом одиночестве.
Он постоянно спорил со своим внутренним «Я» о том, что же в гриффиндорке, помимо лица, голоса и ее резких я-все-знаю ответов на уроках нравится ему больше всего, и спустя день тщательных наблюдений и даже записей сделал вывод: ему нравятся ее ноги, которые она часто складывала крест на крест в туфлях Мери Джейн под партой, пока занималась.
Ее руки, что она удобно подставляла под подбородок, накручивая прядь волос на тонкий палец.
Ее шея, всегда скрытая волосами на уроках, но Тео видел, какая белая там кожа, и наверняка нежная, когда она изредка собирала их в пучок на зельеварении.
Ему нравилось все, и он как влюбленный идиот [а он им и был] сидел и следил за ней уже второй месяц. Забини хоть и смеялся над ним, но никак это не прокомментировал, потому что тогда пришлось бы признать с абсолютной уверенностью — Нотт не в порядке.
Он знал, что так и было, особенно когда зубы сводило от вида присутствия чужого человека рядом с ней.
Это было их место, их тайна, хотя Гермиона из-за своих книг даже не подозревала, что это какое-то особое место, и тем более, что это тайна, и что Нотт сидел напротив и тихо наблюдал за ней. Следил, как коршун за своей добычей.
Она никогда не обращала на него внимания, только если он его не привлекал самостоятельно своими издевками; вся потонула в новых знаниях и великих открытиях, с улыбкой читая дряхлые фолианты и делая заметки, совершенно не замечая ничего и никого вокруг.
Была бы такая возможность, она бы вышла замуж за библиотеку — Тео уверен. Небось, книжками и дрочит себе по ночам.
Да, Тео представлял себе и такое, но никогда в этом никому не признается.
Нотт фыркнул, а Крам все так же неотрывно смотрел на нее темными омутами глаз, на чертову заучку, разглядывал, как прекрасную картину в галерее, и…
Тео знал этот жадный взгляд, знал и бесился от того еще сильнее, потому что понимал, о чем думал болгарин в этот момент.
Нотт так же хотел ее. Желал маленькую Грейнджер к себе на коленки. Хотел снять с нее юбку и посмотреть на ее упругую задницу, потрогать, ущипнуть. А после сорвать эти дурацкие трусы, обязательно хлопковые и белые, типично грейнджеровские, и почувствовать пальцами влагу отличницы, пока она будет вырываться и кричать. А потом он бы поцеловал ее грязный-грязный любимый рот, кусая нежные розовые губы, потому что она его.
Его маленькая грязнокровка.