Это было первым звоночком.
Никогда подобные вещи не занимали ее мысли. Лишь изредка по вечерам она предавалась удовольствию, но никогда по утрам. И никогда так сильно ей не хотелось мужских рук на себе.
Это была первая странность, на которую она обратила внимание.
Затем появлялось непреодолимое желание что-то сделать, что-то принять… употребить…
Она не понимала своих реакций, а теперь все было ясно — никотин.
Нотт дымил, как паровоз, и ощущение нехватки наркотика в крови поражало и ее тело. Она не знала, что это за чувство, и ела от этого больше, чем обычно, пытаясь заглушить неуемное желание, глупо путая его с голодом.
Затем были приступы агрессии, когда она всего лишь спокойно занималась в библиотеке. Один раз она со злости порвала страницу книги и разбила чернильницу о стену, как фурия, будто в нее вселилось неземное существо и взяло под свой контроль. Но предпосылок для такой агрессии не было, и Гермиона, смущенно почесав нос, быстро успокоилась и все убрала и почистила, пока никто не увидел и не назвал ее сумасшедшей истеричкой.
Иной раз бывали неожиданные приступы хандры и беспокойства, но самое главное — она хотела видеть Нотта.
Постоянно.
Она засыпала с этой мыслью и просыпалась тоже с ней.
Ее взгляд не отрывался от слизеринского стола, а его фамилия мелькала в голове чаще, чем имена ее друзей, посылая по всему телу электрические разряды. Она чувствовала себя опьяненной его присутствием. И с болезненной терпимостью ожидала встречи с ним, когда у них были разные занятия.
Это ощущение было новым и непонятным, а теперь липкий страх покрывал ее спину холодным потом, когда она вспоминала эти обрывки из своей жизни. Было страшно, что кто-то вот так может контролировать все твое естество, просто потому что может.
«Только потому, что ты ему один раз отказала из-за страха, что он может прекратить это первым, раз пришел с самого утра. Что может снова назвать грязнокровкой и высмеять тебя и твои чувства».
Дверь скрипнула, и в кабинет медленно вошел тучный мужчина с седыми прядями на висках и моржовыми усами — адвокат Льюис Гринграсс. Именно его посоветовала ей Макгонагалл, когда Гермиона попросила помощи в решении одного каверзного юридического вопроса.
— Мисс Грейнджер, — он пожал ей руку и сел за стол напротив, — очень приятно с вами познакомиться, но при данных обстоятельствах веселью нет места, раз вы сидите в моем кабинете.
— Мистер Гринграсс, у меня достаточно своеобразное дело к вам, — она вытянула руку, и браслет красиво засиял в свете свечей, будто издеваясь над Гермионой. — Это и есть моя причина для визита.
Адвокат кинул секундный взгляд на ее запястье и сразу же его отвел, нахмурив кустистые брови с проседью.
— Я уже понимаю, что «Не-замечай-меня-чары» присутствуют на вашей руке. Вы должны сказать мне, что на ней, чтобы я мог увидеть.
— Браслет, — прошептала она, и мужчина подался ближе.
Гринграсс замер и почти минуту молча разглядывал украшение, наклонив голову настолько близко, насколько позволяли рамки приличия.
— Я вижу, мисс Грейнджер. Какая красота. Хм, что же, это довольно серьезное приобретение, — он достал увеличительное стекло и осмотрел браслет со всех сторон, включая внутреннюю. — Гоблинская работа, семнадцатый век, если не ошибаюсь, артефакт старинный, но вы первая и единственная хозяйка данного украшения, — он отложил стекло и достал чистый пергамент, чернильницу и перо. — Согласно указу Министерства, артефакты, подобные вашему, должны стоять на обязательном учете из-за их исторической ценности. Вы хотите задокументировать приобретение? Хочу вас сразу огорчить: раз в год вам нужно будет появляться на выставках, чтобы показать эту красоту коллекционерам Британии. Эта ежегодная выставка проходит в Лондоне — на ней люди делятся своими находками и трофеями, а также после банкета проводится аукцион. Думаю, вам понравится блистать такой красотой, но и завистники будут — вам обязательно нужно сопровождение, мисс Грейнджер! Запомните! Хм, простите, отвлекся. Будем ставить на учет.
Гермиона замерла, внимательно смотря на собственную руку. Насколько ценным был браслет, и насколько легко Нотт подарил его ей.
Нет, не подарил, а насильно надел и заставил носить.
И что же? Ей предлагают «задокументировать» украшение, будто это не опасный артефакт, а историческая ценность. Да еще и выставки посещать с охраной?
— Если честно, его ценность для меня мало что значит. Я хочу, чтобы его сняли с моей руки и наказали одного человека за то, что без моего ведома этот… старинный артефакт был надет на меня.
Гринграсс сложил руки в замок и внимательно на нее посмотрел.
— Нужна детальная оценка браслета у гоблинов в Гринготтсе. Такой серьезный и дорогой подарок… — он вздохнул. — Почему вы хотите его снять?
— На нем руны принуждения и кровавый агат, окропленный моей кровью. Он был надет на меня во сне без согласия, — Гермиона закипала от его странных вопросов. — Какое отношение это имеет к делу? Я хочу снять его и все.
— Это очень серьезное намерение, мисс Грейнджер. Обычно подобные подарки дарят мужчины своим невестам, — она припомнила, как Нотт что-то подобное уже говорил, — и если вы захотите снять его, это может сделать только сам даритель. Такие вещи очень ценятся чистокровными семьями, и отказ может их сильно обидеть. Раньше из-за этого начинались войны.
Она прикрыла глаза на секунду, ощущая, будто чужой смех бьется тонкой жилкой на ее виске — Нотт веселился, зная, где она и что она примерно слышит в этот самый момент. Начинались войны? Она у них шла уже восьмой год.
— Если гоблины признают артефакт темным, то я могу подать в суд на дарителя и добиться снятия с себя этой штуки?
Гринграсс замер — вряд ли каждый день к нему приходят Героини войны с древним бесценным артефактом на руке, да еще и недовольные таким подарком.
«Наверное, он думает, что я идиотка».
— Да, мисс Грейнджер, — он нахмурился. — Могу я узнать, кто даритель?
— Конечно. Это Теодор Нотт, — ответила она и с удивлением заметила, как побледнел адвокат.
Повисла неловкая тишина.
Слишком долгая для того, чтобы не начать нервничать. Она неловко поерзала в кожаном кресле, обратив внимание на его потрясенное выражение лица.
— Теодор Нотт? — переспросил он, вытирая пот со лба наколдованным платком.
— Да, учится со мной в Хогвартсе на факультете Слизерин, — ее щеки покраснели, когда она представила — всего на секунду, но этого хватило — его ухмыляющееся лицо.
— А его отец, кажется, занимается поставкой редких растений?
Гермиона сжала бисерную сумочку в нервном жесте. Ей не нравилась атмосфера данного разговора. Она пришла просить оказать ей услугу, за которую она щедро заплатит, а не обсуждать дела чистокровной семейки и их заработок.
— К сожалению, не имею понятия, чем занимается Нотт-старший, сэр.
Мужчина снова протер лоб, задумчиво ее разглядывая, будто оценивая, не врет ли она ему. Ну да, действительно. Чтобы наследник благородной семьи подарил такой подарок ей? Маглорожденной гриффиндорке? Она бы рассмеялась, расскажи ей кто такую историю. Гермиона сразу бы сказала, что это полная чушь.
— Герой войны Теодор Нотт подарил вам браслет как своей невесте, и вы хотите снять его, потому что…?
Она поджала губы. Разговор напоминал ей какой-то сюр, а его резко повлажневший лоб, бегающие туда-сюда глаза и повторяющиеся вопросы уже не внушали доверия, как было в самом начале.
«Спокойно, его посоветовала сама Макгонагалл».
— Потому что, мистер Гринграсс, это было сделано насильно, — она еле сдерживала ярость, объясняя ему очевидное, — предупреди он меня о его свойствах заранее, я бы отказалась.