Малфой критично осмотрел ни на что не реагирующую девушку.
Карлайл стоял рядом с Гермионой и держал ее за плечи, впиваясь в них пальцами, как когтистыми лапами, а другой мягко водя по коже шеи пальцами — лениво, будто гладил кошку.
— Произошла небольшая ошибка, — мужчина вздохнул и накрутил чужой локон на палец.
— Ошибка? — Малфой снова посмотрел в глаза цвета темного меда и не увидел там ни проблеска мысли. — Она попыталась сбежать?
Фоули промычал что-то неразборчивое и закусил губу, быстро ее облизывая, неотрывно глядя в ничего не выражающее лицо Гермионы.
— Она пыталась договориться со мной, чтобы я не стирал ей память, — пояснил Фоули, и Драко выдохнул, это было в ее стиле.
Возможно, что она под Империусом, потому что им нужен был третий человек для обета. Иметь такой складный ум в «Чистильщиках» в виде Грейнджер будет очень полезно. Может, Фоули решил завербовать ее?
— И что дальше? — Малфой не мог отвести от нее глаз, ему что-то не давало покоя; будто сердце было не на месте.
— Я ошибся, — эти слова напоминали Малфою звон разбитого стекла в идеальной тишине. — Она забыла слишком много.
— Что ты? — Малфой застыл. — Как ты мог ошибиться? — Драко думал, что сейчас взорвется.
Палочка Грейнджер в его руке дрожала, тело тряслось. Да что же такое, а, почему так, за что ей это? Гермиона стояла все в той же позе и разговор двух мужчин ее абсолютно не интересовал. Будто у нее в голове свой собственный интересный мирок.
— Немного не так изменил ей память, она забыла некоторые важные вещи, — грустно улыбнулся Фоули, будто не говорил о блестящем разуме — святая святых — Грейнджер, и быстро поцеловал девушку в плотно сомкнутые губы, на что та сразу ответила, будто ждала, и обняла его крепче, прижимая к себе за плечи.
Эта сцена почему-то натолкнула Малфоя на мысль, что явно это не ошибка. И что Грейнджер здесь тоже не просто так. Что все это — долгая и спланированная игра одного единственного шахматиста. Почему ее позвали на день рождения? Почему Фоули «ошибся» и теперь спокойно целует ее в губы, будто ждал этого всю жизнь?
В такую трагикомедию с ошибкой поверит лишь полный кретин.
— Ты с ума сошел? — Драко даже не понял, как оказался рядом с ними, оттолкнув Фоули за спину девушки и направил ее же палочку ей в лицо. — Легилиментс.
Пустота.
Драко испугался.
Урывки прерванной жизни.
Разбитое зеркало.
Она не помнила ничего из прошедшего вечера, как и должно было быть, но… в ее мыслях пропали Поттер, третий курс, родители, Уизли, второй курс, Крам, Воландеморт, всякие мелочи, вроде имени ее кота, прочтенные книги, выученные заклинания. Нотт тоже пропал, и на его месте появился Фоули. Драко замер, просматривая воспоминания — уже измененные.
Вот они сидят вместе и читают книгу, — Драко был уверен, что раньше здесь был Тео — вот он ее целует в пустом классе, вот он втрахивает ее в кровать и смотрит на ее голое тело в ванне. Ревность кислотой ужалила сердце. Малфой, конечно, догадывался, что они спали, но смотреть на это было чертовски больно и неприятно.
Фоули заменил Теодора Нотта собой: другое лицо, другое тело, даже другой запах. Гермионе не оставили никакого шанса, подчиняя себе ее разум.
Малфоя затошнило. Он сплюнул неприятную жидкость на пол и закашлялся.
Фоули, чертов…
Кропотливая работа с разумом, нужно отдать ему должное, но очень грязная, темная. Складывалось ощущение, что он «состриг» что-то случайно, а что-то специально, оставляя где-то короче, где-то длиннее, как дрянной парикмахер. И самое главное — все ее знания и любовь к книгам, ее самоотверженность и отвага, ее любовь к ближним и радость от новых открытий — ничего не осталось, лишь Фоули-Фоули-Фоули.
Она помнила, как аппарировать, но не знала, как очистить одежду и как зовут ее маму, умела вызывать патронуса, но не знала, как наколдовать время и какого цвета глаза у Гарри Поттера. Она была собой — та же Гермиона, но лишь оболочкой, пустышкой, наполовину она — наполовину забытая душа. Как маленький ребенок, которого посадили на урок в старшие классы: слова бы он понял, но смысл нет.
Очень смешно получилось, что преобладал теперь в ее голове лишь один человек. Один единственный Фоули в ее мыслях, как монарх своего государства. Она, наверное, даже не помнила, как наколдовать Люмос, потому что при изменении памяти что-то явно пошло не так, но знала, что должна доставить ему удовольствие. Такое внушают шлюхам в борделях… как же мерзко. Все ее мысли и воспоминания были заняты настоящим бездуховным порно, будто ей только скажешь: «Иди сюда» и она сразу начнет раздеваться.
Драко грустно рассмеялся. У него была какая-то истерика.
Это пиздец. Он не верил своим глазам и в то же время не мог выпустить Не-Гермиону из виду. Да, теперь он не мог ее так называть, потому что это была не она.
Не Эфиас сумасшедший, нет, это Карлайл больной экспериментатор. Неужели так трудно было просто стереть то, что нужно, и отправить ее в Хогвартс? Или это месть девушке: личная неприязнь? Больная жажда обладания? Зачем он испортил ей будущее и прошлое? Забрал самое сокровенное.
Какой конкурс сумасшедших, Нотт и Малфой в явном проигрыше. Они бы даже не дошли до финишной прямой.
Фоули всех обогнал.
— Тебе самому нормально от такого? — Драко рассмеялся еще громче, выныривая из ее покорёженного разума, как из трясины, даже сейчас, пока они обсуждали ее и ее судьбу — она была под Империусом и смотрела на него, как безжизненная кукла. — Как она будет учиться дальше? Ты не мог просто, не знаю даже, просто позвать ее на свидание? Или так не в терпеж присунуть грязнокровке?
Фоули скривился от яростных слов Драко и почесал щеку. Малфой обратил, что палочка у него спрятана в кобуре.
— Я сделал себе приятно, тебе-то что? — Фоули даже не смотрел на него, разглядывая Не-Гермиону. — Придумаем с ней тайную историю любви между учителем и ученицей и все. Она осталась такой же умной девушкой. А по поводу магии и знаний, ну тут промах. Я не хотел это стирать, — он погладил ее волосы, не руша прическу, что еще держалась, — но получилось вот так. Я научу ее всему заново. Это не сложно.
— Она не помнит своих родителей, Фоули. Даже Поттера и их победу. И ты думаешь, что ее разум не начнет справляться со всем этим, впав в безумие? Начнется разрушение и все, она станет ненормальной, — подытожил Драко, зная истории слишком яростного использования Обливиейта. Примером была его тетя Белла, которой муж стирал память после каждого выкидыша женщины, а Азкабан лишь усугубил ее развивающееся безумие.
Люди просто начинали придумывать себе новую жизнь, которую у них забрали, и сходили с ума, обычно заканчивая жизнь с помощью суицида или мягкой комнаты в Мунго. Некоторые занимались вещами похуже…
— Она сейчас будет, как первокурсница, — Малфой снова заговорил не в силах остановиться, панически думая, что делать — что делать — что делать.
Драко растрепал волосы руками.
Он не мог… она же… это было бесчеловечно.
Это было ужасно.
И он решил, за Нарциссу, за него на суде, за ее существование в его жизни, он поможет ей, чего бы ему это не стоило. Потому что оставь он все, как есть…
Чистильщик просто заставит ее делать все, что захочет. Под империусом или еще хрен знает под чем — вряд ли он чурался запрещенных приемов. Она просто будет телом. Тупой оболочкой с улыбкой и воображаемой любовью, выдуманным миром с одним единственным человеком, который и ногтя ее не стоил.
Гермиона не заслуживала такого отношения. Она была гриффиндоркой, свободной и властной, такая жизнь для нее, по мнению Драко, была бы хуже смерти.
— Все заметят, что с ней что-то не так, ты в курсе? — Малфой медленно собирался с мыслями. — Ты можешь вернуть ей воспоминания? Знания? Хоть что-то? Это лечится?
Фоули снова прижал ее к себе, и снова накрутил локон волос на палец.
— Нет, не могу. Я делал это впервые, — он будто оправдывался, но Драко слышал, что он рад. — Это очень трудно вернуть, легче просто все стереть и придумать заново, — рассказывал Фоули, видимо подумал, что Драко заинтересовался подобным. — Замена одной личности на другую кропотливый процесс и хорошо, что воспоминаний с этим мальчишкой было не очень много. Я научу тебя этому. А лечить… а что тут лечить, если ничего нет? Ее разум сам заместит все со временем.