В черной туркменской ночи не было видно ни зги, кругом слышались крики, ругань и плач, а профессор ползал по земле в поисках выброшенного амулета. Он нашел его и начал рыть землю, пытаясь отыскать своих товарищей под завалами гостиницы, но все, кого он находил, были мертвы. Профессор вытащил двенадцать трупов и только после опомнился — как он объяснит идеально круглые червоточины в руинах? Как мог он замаскировал следы раскопок и принялся разбирать завалы вручную. Вскоре ему на помощь пришел патрульный орудовец, и они продолжили спасательные работы вдвоем.
В ту ночь в Ашхабаде погибло сто пятьдесят тысяч человек. Профессора это подкосило, он собирался идти в НКВД с повинной. Единственное, что его останавливало, — как объяснить, что один человек может вызвать стихийное бедствие такой силы? Чтобы хоть как-то загладить свою вину перед людьми, Теодор Каземирович остался в Ашхабаде и продолжал работать на разборке завалов и спасении живых. Помог его дар видеть сквозь землю. Мышонка он старался не трогать.
По возвращении домой он захворал и слег. Проболел он несколько лет, пока Барбаре и Агнии не исполнилось по шестнадцать. Незадолго до смерти он завещал дочерям фигурки, написал подробную инструкцию, как работают предметы, — и скончался.
Барбара получила барсука, Агнии досталась мышь. Они точно знали, что нельзя использовать эти предметы одновременно. Рассказ отца о землетрясении настолько поразил девушек, что они даже за руки не брались, если хотя бы одна из них носила амулет.
Забылись они только один раз, когда гостили у друзей в Ташкенте. У друзей был ребенок — маленькая девочка, которой еще и года не исполнилось. Сюсюкая над коляской, сестры, не сговариваясь, синхронно достали амулеты — каждая решила потрясти над ребенком фигуркой. Спохватиться не успели — девочка сразу ухватилась за новые игрушки…
По счастью, в разрушительном землетрясении шестьдесят шестого года человеческих жертв оказалось не в пример меньше, чем в Ашхабаде. Но Агния и Барбара все равно решили не искушать судьбу и разбежались в разные концы страны.
— Так что, мы могли не махать лопатами, а просто вынуть кусок грунта? — удивился я.
— Могли. Но мы сейчас возвращаться и экспериментировать не будем, ладно? Проверишь в другой раз, будет еще время. — Она на мгновение смолкла, а потом тихо добавила: — Я надеюсь, что будет…
Чем дальше в лес, тем толще партизаны, подумал я. А вслух сказал:
— И зачем вы нам это говорите? Зачем вы вообще в нашей жизни объявились?
— Есть один человек, он пока не самый главный в нашей стране, но он хочет быть самым главным. Он знает о предметах, в том числе о наших. И он их ищет. Я, признаться, устала таскать на себе такой груз — больше трех десятков лет прошло. Так вот, я дарю барсука тебе. Мышонок тоже твой, по праву наследства. Мне кажется… Нет, я знаю, что ты не поддашься искушению, не будешь ими пользоваться…
— Чего? Нетушки, спасибо. Это ваши дела, а мне и Юси хватает.
— Нет, теперь это твои дела. Ты должен найти способ избавиться от этих штуковин, иначе однажды они достанутся… не важно, кому, но мало не покажется. А я попробую тебе чем-нибудь помочь.
— Чем?
— Еще не знаю.
Я снова помянул партизан в дальнем лесу, на этот раз — вслух.
Потому что помимо барсука и мыши у нас был еще и петух. Но какими свойствами он обладал, мне было неизвестно.
Я не знал, почему бабушка Агния не рассказала Барбаре о том, что у нашего папы тоже был предмет. Нам, по крайней мере, она о свойствах мышонка и петуха ничего не говорила и держала артефакты подальше. Не то полагала, что я сам во всем разберусь, когда время придет, не то времени не хватило — бабушка ушла тихо, во сне, так что даже если она и хотела что-то рассказать, то мне об этом ничего не известно. В любом случае, я Барбаре тоже ничего не сказал о папином наследстве, которое, по счастью, Юся все время держал во рту.
14
Барбара ушла еще до полуночи. Сказала, что у нее поезд, а потом самолет, а потом еще едва ли не оленья упряжка. Барсук остался лежать на журнальном столике.
Я посмотрел за свою небольшую жизнь кучу фантастических фильмов и знаю только одно, что их объединяет. Это брехня. Нет чужих и дьявола, нет драконов и колдунов, нет матрицы и динозавров в озере Лох-Несс. Мне это дедушка говорил, так что Барбаре, хоть она и была бабушкиной сестрой, я почти не верил. Мало ли чего она насочиняла?