— Разве ж мы команда? — спросила Викса.
Боря истово закивал:
— А я разве не сказал? Я зачислил близнецов и тебя юнгами, а Иваныча — старпомом. Хочешь, журнал бортовой покажу?
— Ты лучше Глебу скажи, что он повышения не получил, — съязвил я.
Боря, конечно, врал. Но у него не было иного выхода: катер ни к черту, пассажиры дрянь, еды хрен, и если облажаться сейчас — пропал калабуховский дом. Меньше, чем за неделю, Грузин получил приключений столько, сколько за всю жизнь, наверное, не пережил. Мы ему надоели, я прекрасно это понимал. Говоря о команде, Боря, скорей всего, ругал нас последними словами, проклинал свою судьбу и обещал самые жестокие кары самозваным пассажирам «Ярославца», как только мы вернемся домой. Но, будучи человеком, рассуждающим за чаем о бесконечности, он не мог позволить себе подобных эмоций и слов.
— Сдаваться нельзя, — жестко сказал Мезальянц.
— Иваныч, ну ты чего? — возмутился Грузин. — Я тебя как дипломата просил, выпускника МГИМО, а ты...
Авианосец уже прекрасно был виден невооруженным глазом. Сейчас они спустят на воду шлюпки, или что у них там есть, нас снимут с катера, увезут на эту громадину, и у нас не будет шансов скрыться.
— Мы уезжаем, — сказал я. — Нам нельзя попадаться, иначе будут копать и узнают про артефакты.
— У нас жрать нечего! — Боре, похоже, мои доводы не показались убедительными. — И пить тоже.
— Будем выпаривать морскую воду, — сказал я. — Горючего у нас хватит.
Как-то я нехорошо это сказал, с вызовом.
— Твою же мать, Егор! — Боря, мгновенно обессилев, упал задницей на ступеньку. — Ты какой головой думаешь, левой или правой? Мы несколько дней не жрамши!
— А плавник?
— Что плавник? Молиться на него? Сейчас сварим, а потом что делать?
— А потом моя проблема...
— Окунись-ка ты в алебастр, твоя это проблема, — внезапно разъярился Грузин. — Ты здесь кто? Капитан? Если это твоя проблема, то не надо было мой катер тащить через весь океан. Это с тебя спросят потом, почему у тебя пассажиры голодные помирали?! Это с тебя спросят, почему судно без надлежащего осмотра и документов границу пересекло и болталось, как говно в проруби, в чужих территориальных водах?! Мне вообще по рулю твои волшебные штучки-дрючки, люлей наваляю по пятое число и в трюм посажу, вот тогда у тебя проблемы будут!
Глеб молчал, но видно было, что он поддерживает Борю.
— Скоро будет земля, — сказал я как можно тише, чтобы самому не сорваться. — Скорей всего, какой-нибудь микронезийский остров. Там мы заправимся, починимся и наедимся.
— У тебя карта есть?!
— У меня есть то, что лучше всякой карты. И не надо на меня орать, я не ел ровно столько же, сколько и вы.
Боря открыл было рот, но тут на палубу выскочила Викса, и все ругательства, которые капитан был готов обрушить на мою голову, застряли у него в горле.
— Вы чего кричите? — спросила Викса.
— Ничего, это наш Змей Горыныч устраивает бунт на корабле, — резко охолонул Грузин. Все-таки Виксе он благоволил и старался при ней не обострять.
— Правда? — Викса посмотрела на меня.
— Нет. Поймите, с военными нам связываться нельзя. Обещаю — через день мы найдем какой-нибудь остров или встретим гражданское судно. Я даже откажусь от своей порции рыбы.
Боря тяжело вздохнул и ушел в рубку, чтобы через несколько секунд выйти оттуда с ведром.
— Достать все свободные емкости, — распорядился он. — Будем воду выпаривать.
Забегали все, даже Мезальянц.
— Отставить, — сказал Боря. — Ты и ты, — он ткнул пальцем в меня и Юсю, — будете гнать волну, а Глеб будет править. И смотрите у меня, чтобы не позже завтрашнего вечера найти помощь!
По всему выходило, что волну надо было гнать на запад, и я готов был уже претворить свое решение в жизнь, как вмешался Юся.
— Понпеи, — сказал он.
Все-таки я еще не мог привыкнуть к репликам моего брата. Невозможно было поверить, что в его голове сместились нейроны с синапсами, или что там еще обитает, и полный идиот заговорил.
— Что? — переспросил я.
— Понпеи, — повторил брат.
Перст его указывал на восток.
— Нет, Юся, Понпеи на северо-западе.
— Туда, — прикрикнул Юся, продолжая тыкать пальцем в сторону Америки.
И что с ним делать? Пусть он научился говорить, и даже порой слова, имеющие смысл, но это не делает Юсю семи пядей во лбу. Как можно довериться идиоту?
Юся посмотрел на меня с укором. Не то мысли прочитал, не то догадался, что доверия к его словам нет.