В любом случае, стоило этого Егора навестить.
Внуки оказались занятной фигурой — одной на двоих. Егор, тот, на которого Иван Иванович оформил вклад, переносил уродство стоически, но вследствие этого приобрел вагон всяких комплексов, поэтому корчил из себя мизантропа и циника. Недоверчивость, возведенная в принцип, сочеталась в нем с наивностью, граничащей с идиотизмом. С первых минут разговора Мезальянц понял — Кравец надула всех, развела, как кроликов. Внук вообще не подозревал о наличии бабушки, а следовательно, ни о каком барсуке знать не мог. Тем не менее деньги открывают любые двери, и, оказавшись наконец в квартире Кругловых, Мезальянц сначала не поверил глазам. Мышь и петух. Висят, судя по старому дюбелю в стене, весьма давно. Все-таки удача на стороне Ивана Ивановича.
Егор отказался продать предметы, но Мезальянца это не расстроило. В конце концов, деньги уже заплачены, а что возьмет Иван Иванович не совсем то, что покупал у покойной Барбары Теодоровны, — так это издержки коммерции.
Теперь надо было действовать быстро и четко. Иван Иванович позвонил в Москву и надиктовал на автоответчик информацию о близнецах и петухе, тактично промолчав о мыши и упущенном барсуке. Скорей всего, чистильщиков отправят сразу же, то есть если ночью бойцы вылетят в Екатеринбург, то будут там около пяти утра местного времени. Пока найдут машину, пока доедут — пройдет еще полдня. Надо успевать.
Егор, несмотря на всю свою категоричность, воспользовался оплаченным такси до Одинцово. Ох уж эта любовь к халяве... ну, ладно, это не беда. Могло быть хуже — если бы Егор заупрямился и остался дома. В Афганистане Ивану Ивановичу приходилось убивать несовершеннолетних, но там выбора не было — либо ты, либо тебя. А здесь такая эскапада могла грозить психическим расстройством. Слава богу, обошлось. Убрать подростков все равно придется — чтобы право на обладание предметами перешло к нему. Допустим, вернутся братья с похорон, а у них утечка бытового газа. Но это же не душить голыми руками, это же несчастный случай.
Мезальянц проник в квартиру легко, будто к себе. Обстановочка, конечно, здесь была та еще. Халупа Мезальянца в Строгино, где он не бывал месяцами, и то выглядела более обжитой и даже не лишенной приятности — по крайней мере сам Иван Иванович любил туда возвращаться и днями напролет валяться на диване, листать подписку «Огонька» за тысяча девятьсот восемьдесят девятый год и пить пиво со слепым соседом, который и в таком состоянии переигрывал Мезальянца в шахматы. А здесь — просто камера предварительного заключения, разве что с обоями, удобствами и без решеток.
И еще его ожидало очередное разочарование — петуха и мыши на месте не было. Очевидно, Круглов взял их с собой. С несчастным случаем придется обождать хотя бы до завтрашнего утра: вечером слишком много народу шастает, опять же, утром пострадавших меньше будет — люди на работу уйдут.
В Одинцово, где проживал все эти дни Иван Иванович, подземных толчков почти не чувствовалось, поэтому, когда утром он въезжал в полуразрушенные Понпеи (вот ведь названьице у города), увиденное его серьезно озадачило. Он вспомнил слова Барбары о возможностях двух предметов и задумался: может, мышь с петухом тоже способны устраивать такие катаклизмы? Или все же его надули? Второй раз? Немыслимо!
Он добрался до Кругловых и постучался. Из-за стихийного бедствия почти все жители дома не вышли на работу, и теперь убирать подростка не имело смысла — несколько человек видели Ивана Ивановича перед квартирой близнецов. Мезальянц пытался оказать на Егора психологическое воздействие — и подкупом, и запугиванием, но тот, видимо, уже почувствовал силу предметов и расставаться с ними не собирался. Испытывать на себе силу барсука и мыши Мезальянцу не хотелось, и он отступил.
Не стоит думать, что Иван Иванович растерялся. Он понимал, что Круглов — закомплексованный подросток и что давить на него далее не имеет смысла. Егор не знает, что ему делать дальше, это только на руку Мезальянцу. Нужно было выиграть время. Туманно намекнув на возможные неприятности, Мезальянц ретировался, чтобы придумать, как заставить Круглова отказаться от навалившегося счастья. Главное — из поля зрения его не выпускать. Потому что Егор сразу после неприятного разговора отправился на вокзал. Если бы не уйма народу на улице, Мезальянц мог несколько раз убить и избавиться от трупа — так далеко был этот вокзал. Однако повсюду работали ремонтники, милиция патрулировала улицы, так что Ивану Ивановичу оставалось держаться на расстоянии.