В этом было нечто странное: ведь и Мезальянцу тоже нечего было терять, однако Егор не боялся Ивана Ивановича, а Мезальянц испытывал какую-то непонятную растерянность перед близнецами. Нет, он не боялся, что Круглов будет использовать предметы, — он слишком чистоплюй. Смущала как раз эта сила — упираться воздействию предмета.
Но он найдет способ добраться до близнецов. На этот раз он не только сломит их упрямство и не только напугает, но и заберет то, что по праву принадлежит ему.
Ехать было не то чтобы далеко, но утомительно. Таксист на желтой «Победе» легко распознал в пассажирке русскоговорящую.
— Вам в Дэнию надо! — обрадовался он, услыхав адрес. — Я вас довезу. Вы не смотрите, что моя ласточка такая старая, она любой «шевролет» делает на ровной дороге.
Барбара Теодоровна закатила глаза, но отказываться от услуг не стала. Город вроде небольшой, как-нибудь дотерпит.
Машина и впрямь ехала весьма быстро, хотя и не чрезмерно. Водитель — в ермолке и с пейсами, как настоящий еврей, — ехал и рассуждал о жадности и глупости.
— Вы спросите меня: Семен Семенович, кем вы работали в Союзе? Нет, вы спросите!
— Кем вы работали в Союзе, Семен Семенович? — обреченно спросила Барбара Теодоровна.
— А я вам отвечу: в Союзе я был уважаемым человеком. Семен Семенович Вайберхельд в Союзе вообще и в Ялте в частности, даже в самой Дубровке был в почете, и его на все свадьбы звали в качестве дорогого гостя. Склад радиотоваров — это вам не федеральный банк, это серьезное учреждение, абы кого им руководить не поставят!
— Я думала, вы из Одессы.
— Вы таки думаете, что Одесса — это такой советский Ершалаим и в нем окопались и держат оборону все иудеи? Я вас умоляю, не смешите мою ласточку, она на гарантии, но от нервного смеха у нее кипит карбюратор. Что Одесса — в Ялте нашего брата не меньше, но складом радиотоваров поставили управлять не брата, а Семена Семеновича Вайберхельда. Но нет, Семен Семенович решил, что с его талантами в Союзе не развернуться, и махнул на историческую родину, как только разрешили. И все для чего? Чтобы я, шлемазл, решил, будто смогу стать уважаемым человеком и управляющим радиотоваров здесь, в Хайфе? У моей ласточки от этого задний мост стучит, и уверяю вас, она таки права. Мне здесь не доверяют даже складом автозапчастей заведовать, у них здесь нет дефицита автозапчастей, темный народ! Здесь даже на мою «Победу» нашлись запчасти!
Была жара. Жара плыла над мостовой, над плоскими крышами, над автомобилями, пешеходами, велосипедистами и изнемогающими от зноя посетителями многочисленных кафе. В такси благодаря кондиционеру было прохладно, почти холодно, но Барбара Теодоровна все равно страдала: слишком словоохотливый таксист ей достался.
— Спрашивается: где была моя голова? Она выходной брала? Или она полагала, что в Израиле баранку крутят гои, а наш брат исключительно в театрах, кино и складах радиотоваров? Я даже Тору здесь на русском читаю, и это, скажу вам, истинный позор.
— Скажите, у вас брата в Москве нет? — спросила Барбара возницу.
Он обиделся и замолчал.
Жизнь выкидывает временами странные фортели. Достаточно одной встречи с неприветливым и даже хамоватым подростком, чтобы растаять буквально до разжижения мозга. Конечно, подросток выкопал ее из-под земли. Конечно, он ей почти внук. Но ведь этого не должно быть достаточно, чтобы, потеряв всякую осторожность, срываться с места, брать билет на самолет и лететь к племяннице, которой Барбара Теодоровна не видела с того самого времени, как она впервые вышла замуж. Можно было просто позвонить, но Барбара Теодоровна решила приехать лично. Давно пора.
— Приехали, — сказал Семен Семенович.
Барбара Теодоровна расплатилась и поблагодарила таксиста, а также извинилась за грубость, которую позволила себе по дороге. Конечно, таксист понимал, что клиент неискренен, но лучше уж неискренняя вежливость, чем искреннее хамство. «Ласточка» Семена Семеновича весело фыркнула, отсалютовала сизым дымком выхлопа и растаяла в горячем воздухе, как сахар в чае.
Солнце висело в самом зените, прятаться от него было некуда. Огромный жилой дом, в котором жила семья Далилы, не давал тени, он напоминал огромную печь, войти в которую означало верную смерть. Но Барбара смело пошла в топку, она знала, что внутри.
Дверь открылась. На этот раз на уровне глаз оказалась надпись «Vodka. Connecting people». Что он, рисует их, что ли? Как на заборе, честное слово!