— Ну здравствуй, — говорю я, чувственно растягивая каждую букву.
Часть вторая
Кофеиновая милашка
Люди годами спрашивали:
— Если ты так любишь свой кофе, то почему бы тебе не выйти замуж за него?
Что ж, в этот момент, прямо здесь и сейчас, мне определенно хотелось. Если бы этот жеребец согревал мою жизнь утром, днем и вечером, я была бы самой счастливой женщиной на свете. Проведя пальцами по волосам, я выхожу из своего укрытия.
Глядя на меня, он говорит.
— Как дела, красавица?
Его глубокий голос заставляет намочить мои трусики.
— Ты выглядишь такой жаждущей, детка. Я прав?
— Ммм, — хнычу я, закусывая нижнюю губу.
— Меня зовут Чад, но ты можешь звать меня Куппи, — говорит он. — А как зовут тебя, или мне просто называть тебя детка?
Мои щеки раскраснелись до оттенка, почти такого же яркого, как его обнаженная грудь.
—Анна, — отвечаю я.
— Анна. Не хочешь ли ты прижаться своими сочными губами к соломинке Куппи и немного отхлебнуть?
Искры микроволновки, должно быть, попали в мое сердце, потому что мне сейчас так жарко из-за него. Эта безупречно отделанная кружка стоящая передо мной, - самая сексуальная вещь, которую я когда-либо видела. Девочки сказали, что эта кружка рекламируется как не содержащая микропластика, и они правы, потому что в нем нет ничего микро.
Его подтянутое соломенное достоинство возглавляет путь, пока он идет ко мне. Гордо вышагивая, его толщина раскачивается из стороны в сторону при каждом шаге. Его развязность не похожа ни на что другое, он такой уверенный и сексуальный. Моя киска чувствует себя теплее, чем кофе в термоизолированной кружке.
— Хорошая рубашка, — восхищается он.
Опустив взгляд, я краснею и понимаю, что на мне моя майка с надписью «I Heart Big Mugs»1. Ну, это совпадение, которое я не планировала.
— Что тут может не нравится? — он смеется, его член дергается от нетерпения. — Пойдем, покажешь Куппи, как сильно ты его любишь.
Я опускаюсь на колени, пока он начинает ублажать свою соломинку, его массивная ладонь едва обхватывает член. Мой язык высунулся изо рта, и я смочила губы в предвкушении. Крепко сжав себя, он направляет длинные, целенаправленные поглаживания прямо мне в рот. Потянувшись вверх, моя рука ложится на его огромный кулак. Подражая его усилиям, я трусь о него, наклоняя голову, чтобы поцеловать член. Не торопясь, я спускаюсь к его яйцам, где дразню языком сморщенный мешочек. Распластав язык так, чтобы он плотно прилегал к нижней стороне его члена, я снова поднимаюсь к кончику. Я флиртую с его щелью, облизывая и поглаживая нежное местечко, пока из него выделяется немного спермы.
Положив пальцы мне на подбородок, он поднимает мой взгляд, чтобы я посмотрела на него.
— Скажи, что я самая большая кружка в твоей жизни, — командует он.
Захлебываясь слюной, я делаю лицо хорошей девочки и услужливо говорю ему: — Ты самый большой, Куппи.
Он улыбается мне и хвалит мои старания, говоря: — Знаешь, только хорошие девочки могут пить из моей соломинки.
Похвала — мой язык любви, и его слова одобрения попадают прямо в мою похотливую пизду. Я влажнее, чем когда дешевая подделка стакана опрокидывается и выливается из плохо прилегающей крышки. Мой язык лениво проводит по его стволу вверх и вниз, пока я снова не достигаю кончика, и тогда я готовлюсь широко раскрыться. Одно дело - облизывать член, но совсем другое - осознавать, что я собираюсь засунуть в рот нечто настолько большое. Меня пугает не только длина или обхват. Дело во всей композиции. Хотя поверхность сделана из легкоплавкого силикона, который теоретически должен подстраиваться под меня, на ней есть выступы и неровности, как на изогнутой соломинке, по которым мне нужно ориентироваться.