— Постойте… постойте… — недоуменно сказал Илларион Алфеев, — а то видение, которое мы видели, — этот темный вихрь теней, этот огненный столб из закрученного в вихрь огня, этот лязг и скрежет… Эти существа… существа с трезубцам, мечами и копьями… существа на драконах… Это всё было взаправду или только казалось нам? Неужели это всё было взаправду?!
Ведьма усмехнулась, презрительно окинула взглядом Иллариона, и сказала:
— Вы обратились не к шарлатанке. Я — не шарлатанка-гипнотизерка. Моему роду уже больше трех тысяч лет. Он начался тогда, когда Романовы, Рюриковичи и даже Меровинги ещё лазили по деревьям… Запомните это! И все вы в этом вскоре убедитесь.
Ведьма взяла в руки сумку с одеждой и метлу и направилась к выходу, на автостоянку, чтобы ехать домой. Архиереи уже разошлись. А Илларион и Кирилл ещё несколько минут молчаливо стояли друг напротив друга и с изумлением обдумывали услышанное и увиденное. Кирилл, наконец, прервал молчание:
— Вообще-то, чёрт с ним, с Кураевым. Надеюсь, совесть будет несильно мучить нас из-за того, что мы с ним сделали… Так ему и надо! Совсем разошёлся: то у него, понимаешь ли, тот — член гей-лобби, а этот — так вообще — сам гей. И кроме геев и членов гей-лобби, по-Кураеву, среди епископов и прочих важных лиц в церкви больше вообще никого нет. Слишком умный он, этот Кураев, да догадливый. И я у него — гей, и митрополит Никодим, и владыко Питирим, и ещё много кто. Весь Интернет этот Кураев своими догадками уже засрал. Аж непродохнуть! Только напишет — и вся страна тотчас обсуждает. Сверхгерой, видите ли он! С мужеложцами и педофилами в рясах воюет и не даёт им развращать юные души неутвержденных семинаристов и наивных алтарных мальчиков… Да ты их души сам-то видел?! Супермен он! Айронмен! Росомаха! Бэтмен против Джокера! Ксавье против Магнето! Чёрный Плащ против Мегавольта! Он, видите ли, — Артур, а мы все — коллективный Мордред! Вот пусть сам и побудет геем и поймет — каково это — быть геем! Сам, небось, первый к геям побежит и первый же в гей-лобби попробует записаться — словно пионер, желающий поскорее стать комсомольцем. А геи и гей-лобби ещё посмотрят — записать его в свои ряды или нет. Умный какой нашёлся… Профессор… Вундеркинд пятидесятилетний… Тоже мне…
— Да, нечего его жалеть! — поддакнул Илларион.
После этого Илларион осмотрелся вокруг, мысленно вспоминая то, чему свидетелем он стал сегодня ночью, между 00:00 и 00:30, и сказал:
— Невероятно. Это всё правда! Врата преисподней… Всадники-демоны на демонах-драконах… Тринадцать легионов… Тринадцать архидемонов-стратилатов… Невероятно… Это невероятно… Значит… значит там, там… значит там что-то есть!
2. Трагедия на дороге между Москвой и Сергиевым Посадом
Было утро Страстной Пятницы. Кураев проснулся очень рано. Взглянув на часы, он увидел, что времени до того срока, когда ему следовало отправляться в родной храм, где он служил заштатным дьяконом, было ещё очень много. Тогда Андрей Вячеславович стал думать о том, чем ему можно занять время. Кураев решил, что ему следует полазить в Интернете и, может быть, даже написать пару постов, обличающих мужеложников, окопавшихся в Церкви. Собственно, писать ему ничего было не надо — можно было просто опубликовать несколько писем, которые прислали ему вчера его корреспонденты из различных дальних и близких епархий. Писем было то ли три, то ли четыре.
— Сколько же вас, пидарасы! — пронеслось в голове у Андрея Вячеславовича. — Каждый день почти мне про вас пишут. И не по одному письму шлют, а по два-три, а то и по целых четыре!
Кураев опубликовал свои письма и стал бесцельно бродить по православному русскоязычному Интернету. На сайте журнала «Фома» он нашёл про себя статью, опубликованную в номере за позапрошлый месяц. Статья называлась так: «Как на самом деле был низвергнут Андрей Кураев святюсеньким Патриаршенькой Кириллом». Хотя с того времени, как Кураева отовсюду повыгоняли, прошло уже много времени — больше трёх лет — но история этого всё ещё интересовала многих и поэтому статья была весьма кстати. В ней описывалось не только, что да как было, но и велась полемика с Андреем Вячеславовичем через множество обращённых к нему вопросов и разъяснений. Кураев с нескрываемым любопытством стал читать эту статью.