О, окаянный Кураев! За всё ли ты благодаришь Господа? Благодаришь ли ты Его за своё трёхкратное исторжение и извержение из среды огненных камней? Благодаришь ли ты Патриарха Кирилла за то, что он явился орудием и проводником Божьей воли при твоём извержении и исторжении? Или же ты устами своими лицемерно благословляешь его, но сердцем своим — проклинаешь? И нет ли яда аспидов во устах твоих тогда, когда ты лицемерно произносишь благословения и похвалы Патриарешеньки, когда молишься за него пред престолом Божьим и в частной молитве? Смирись, смирись, о Кураев, и отвергни всякую злобу, всякое лукавство и всякое лицемерие!
Уразумей, раб Божий Андрей, что ты подобен куску глины, а Патриаршенька — гончару; что ты подобен сосуду, а он — хозяину этого сосуда. Что захочет гончар, то и вылепит из куска глины. И если хозяин захочет одного, то может сделать сосуд сосудом в чести; а если захочет другого, то может сделать этот же сосуд сосудом не в чести. Ибо властен гончар над глиной и хозяин волен распоряжаться тем, чем он владеет так, как он хочет. Итак, Кураев: раньше ты был сосудом в чести, ныне же, по воле господина твоего, стал сосудом не в чести. И как ты, кусок глины, противостанешь господину своему и скажешь ему: «Что ты делаешь?». Верую, что сие произошло для смирения твоего и что всё это послужит твоему благу. Помни: Господь гордым противиться, а смиренным подаёт благодать. Разве не знаешь этого?
А ещё Патриаршенька не только смиряет тебя, но и гонит из тебя беса. Эх, раб Божий Андрей! Не видишь ты того, что бес-то в тебе от этих патриаршенькиных экзорцизмов весь худой, весь облезлый стал, мучается непрестанно. Но, однако же, всё противится, всё выходить не хочет — ибо гордыня твоя великая и отсутствие смирения вместе с высокоумием твоим его удерживают. И этот бес всё вселяет в твой дебелый ум помыслы гордости и противления. Ты бы, раб божий Андрей, вместо того, чтобы досаждать нашему Патриаршеньке, помолился бы лучше Богу, чтобы Он вразумил Великого Господина и Отченьку как ему дальше смирять тебя и как дальше гнать из тебя беса!
Разве ты не знаешь, Кураев, как порой епископ смиряет батюшек? Бывает, выстроит батюшка большой и богатый городской храм и потом думает: «До самой смерти буду тут настоятельствовать! До самой смерти буду в достатке жить!». А епископ ему, для его же пользы и для его смирения ему возьмёт и скажет: «Э-э нет, батюшка! Послужи-ка ты в глухой деревеньке, восстанови там храм, смири гордыньку свою и самость свою, да не погибнешь в гордыне и в самодовольстве!». И батюшка, исполняя послушание, едет в эту глухую деревню. Так и тебя Патриаршенька смирил, чтобы ты не погиб через гордыню, превозношение и высокоумие. Смири гордыню свою, окаянный Кураев! Смири! Да в ноженьке Патриаршеньке поклонись за то, что он преподал тебе спасительный и назидательный урок.
О, окаянный Кураев! Пребудь в послушании Патриаршеньке! Помни, что он наказывает того сына, которого любит. Для его наставления и исправления. А если нет наказания — значит, ты не есть законный сын и не пребываешь в любви отчей.
О, раб божий Андрей! Есть у тебя лукавая и дебелая дщерь — ум твой; и есть у оной дщери дети-младенцы, сиречь любодейные помыслы — помыслы гордыни и любоначалия, помыслы хулы, помыслы зависти и клеветы, помыслы противления священноначалию и помыслы осуждения собратьев своих. О, окаянная дщерь кураевская! Блажен тот, то возьмёт и разобьёт младенцев твоих о камень! Блажен тот, кто вполне смирит тебя, Кураев, и уцеломудрит ум твой и помышления твои!
»
Едва Кураев закончил чтение статьи, как зазвонил телефон. Андрей Вячеславович поднял трубку и изумился — на другом конце был никто иной, как митрополит Илларион Алфеев, правая рука Патриарха Кирилла.
— Ваше Дьячество! Андрей Вячеславович! — начал разговор Илларион. — Андрей Вячеславович! Вот, вы уже несколько лет не занимаетесь преподавательской деятельностью и миссионерством. А ведь вы — известный профессор и миссионер! Причем талантливый. И, честно говоря, это ваше многолетнее бездействие — не ваша вина, а вина священноначалия нашей церкви. И оно это поняло! Оно поняло, что было неправо по отношению к вам. И поэтому уже давно хочет загладить свою вину…