Как я поняла, политические распри местных королей — количество которых возрастало с каждым следующим днем, и я в них путалась, — заключались в том, что кто-то кому-то был сильно должен, кто-то натравил на кого-то дракона, потом подключилась третья сторона с молчаливого одобрения четвертой и пятой, а результатом стали шесть или семь тысяч погорельцев, два лежащих в руинах города и ничейная Гора, загаженная драконом и заваленная золотом.
И много мертвых героев, павших в борьбе с внезапно пробудившимся злом в виде орков.
Честно признаюсь, все это сильно смахивало на бред. Так я и сказала Сане, когда мы пересеклись в эльфийской части госпиталя, где он оттягивался с трубкой в компании своей ассистентки. Завидев меня, она моментально слиняла — ну надо же какая скромница.
Саня был как раз расположен к беседам о политике.
-…Башымо! Никогда не поверю, что можно не заметить на подходе армию, передраться из-за побрякушек, навалить гору трупов по недомыслию и после всего спокойно стоять рядышком, как ни в чем не бывало!
— Торин с Трандуилом теперь не разговаривают, между ними посредник Даин, — ответил Саня.
— Велика беда, — фыркнула я, закуривая в третий раз — табак страшно отсырел, — не разговаривают они! тут, если Вишневский дело говорит, через неделю не до разговоров будет.
— Как раз наоборот. Наследник Гириона, правитель Дейла, за дипломатическое решение конфликтов и мир.
— Так почему не помирятся?
— Торин не доверяет никому. С этого все и началось, — Саня вкратце обрисовал историю болезни гномьего короля. Я, конечно, не специалист в психиатрии, но по описанию здорово смахивало на биполярное расстройство. И подлец Саня знал, и не предупредил меня до сих пор. Конечно, на буйного король гномов не похож, но кто знает, как сдвигает крышу у гномов, да тут еще и посттравматическое расстройство может подключиться… я пребывала в шоке, но Саня не остановился на этом:
— А Трандуил вообще пьет последние лет шестьсот. С ним договориться нельзя в принципе.
Отличная компания королей подобралась. Убежденный пацифист, параноик с обострением и заядлый алкоголик. Всё как дома.
Так, на четвертый день я впервые заметила, что кроме врачей и больных в мире полно явлений и событий, и что-то происходит, пока мы тут врачуем и всячески извращаемся, пытаясь всех спасти. Я мотала на ус. Вскрылась, например, причина неразберихи в первые двое суток. Гномы и эльфы друг с другом никогда не работали, а Эсгаротское Братство в результате пожара оказалось полностью лишено инструментов и аптеки. Спасли, что успели.
К тому же, погиб их главный изобретатель, от которого осталась одна лишь книжица, накарябанная настоящим врачебным почерком.
— Там была даже такая штучка, как наружное дыхало, — мечтательно говорил мне пожилой врач, с которым я уже несколько раз оперировала, мастер Боргунд, — из мехов и серебряных трубок.
Я восхитилась беднягой, додумавшимся до искусственной вентиляции легких. Заодно перестала считать окружающих меня людей варварами. В конце концов, читать для того, чтобы быть хорошим хирургом, вовсе не обязательно, тем более здесь. Никакой жизни не хватит разобраться в местных закорючках.
Эсгаротское Братство, хоть и уступало в оснащении лихолесским эльфам, представляло собой уникальный профсоюз. Принимали в Братство не всех, за соблюдением правил тщательно следили, даже клятва какая-то своя была. Жили достаточно дружно — по медицинским меркам. Уводили друг у друга жен и зажиточных пациентов, подсиживали, но еще — строили друг другу дома и помогали в беде.
Было на что посмотреть и чему поучиться.
— Я тоже хочу братство, — сообщила Эля, — давайте изобретем свое.
— Миндздрав уже изобрел, — мне не хотелось признаваться в схожем желании.
— Просветлейте лицами, Братство Шприца! — возвестил Саня, широкими шагами врываясь на склад, — пришел обоз из Дейла. Разгружаемся.
— Что там?
— Бинты, чеснок, самогон.
— Негусто, — при мысли о том, что я еще раз вдохну неповторимый аромат местной сивухи, желудок скрутило спазмом, — нет ничего больше?
— Милочка, это Эсгарот, — вступил господин Боргунд, волоча гигантский тюк упомянутого чеснока с улицы, — там, кроме рыбы, ничего больше не было никогда.
— А как люди жили?
— Торговали.
— Чем?
— Рыбой.
Мне резко расхотелось вступать в Эсгаротское Братство. Пожалуй, стоит подумать о Лихолесье — торговали любители натуральных и экологически чистых продуктов чем-то более приятным и менее дурнопахнущим.
***
Лара в последний раз перепроверила повязку Бофура, и гном неожиданно попробовал сесть. Не удалось: охнул и упал назад.
— Бофур! Я сколько раз сказала: лежать! Ты не встанешь сегодня. И завтра. И не сядешь. Два дня как в себя пришел, еще два дня будешь лежать. Терпи, это надолго.
— Голова кружится, — слабо подал голос тот, как будто извиняясь.
— Крови много потерял, вот и кружится.
— А куда всех остальных убрали? — гном оглянулся, — что, все… того…
— Уплотнение у нас, — вздохнула Лариса, — тебя просто нельзя двигать, вот и оставили. Тебя, вон там еще мужик из Эсгарота спит, просто его не видно. И наши врачи тоже здесь ночуют.
— Мастер Саннэ?
— А он не спит, — ухмыльнулась Лара, — он впадает в эльфийскую кому и черпает энергию в транскосмических лучах…
— Детка, я все слышал! — врач вырос словно из-под земли у койки гнома. — Ну что, господин хороший, как ваше ничего?
С битвы прошло шесть дней. Медики всего госпиталя повеселели: наконец-то кто-то догадался доставить им запасы сносной провизии и дров. Правда, все как один зло смотрели на воинские стоянки поодаль. Там костры, не жалея дров, жгли каждую ночь, оттуда слышались дикие вопли и пьяные песни.
Битва воинов закончилась, сражение врачей продолжалось.
Появились и первые трофеи: Эля, сияя и радуясь, нарисовалась на складе в светло-сиреневом платье, расшитом жемчугом. Платье выглядело абсолютно новым, а материал здорово смахивал на парчу. Лара, впрочем, парчи никогда не видела и только рот открыла.
— Мне Торин подарил, — с ходу сообщила довольная медсестра, — и вот еще, смотри…
Она вытянула вперед руки, унизанные кольцами. На некоторых пальцах их было по два. Лара закрыла рот.
— Признавайся, ты ему итилиенского мха в суп накрошила?
— Зеркала не найдется? — вертясь во все стороны, кокетливо поинтересовалась девушка, — может, у эльфов?
— В инструментах посмотри.
— А если в большом лагере…
— Ты сунешься к пьяной солдатне в таком виде? Не рекомендую.
— Лара, ты так зубами скрежещешь, осторожнее, — пропела, не дослушав, Эля, приподнимая расшитый подол и направляясь к выходу, — здесь стоматология не на том уровне. Хотя, золотые зубы… тебе пойдут.
Пританцовывая, она удалилась. Лара закатила глаза к потолку и коротко, но ёмко, высказалась на родном языке.
— Забавно получилось, если ей это нравится, — вдруг довольный голос Нори вывел ее из прострации, — скажи, Ларис, она думает, что Торин ее так добивается, что ли?
— А разве нет?
— Он ей платье подарил, — хмыкнул Нори, — женщине!
— Еще и цацки к нему, — пискнул Ори.
— Объясняйте, товарищи гномы.
— Просто драгоценности — это ничего не значит. Все зависит от второго дара. Узбад символически откупился от нежелательного внимания. Платье — это не шуба, не платок даже, — наконец, заговорил Бофур из своего угла, — все равно, что сказать «Прикройся».