— Среди нас тебе так плохо? — тихо спросил Бофур.
— Я хочу домой не потому, что здесь плохо, а там хорошо, а потому что там мой дом, — Лариса скомкала неудавшийся ватный тампон, которым неосознанно заняла руки.
— А что значит «лачхимари»? — гном не упускал случая еще что-нибудь выспросить у нее.
— Это «доктор». Это я. Лара лачхимари.
— А почему Саня…
— Всё, Бофур! Я злая лачхимари сейчас, не трогай меня. Будем надеяться, Даин поймет, что совершил ошибку, раньше, чем Эля разорит ваши Железные Холмы, и отпустит ее.
— Если вдруг полюбит — не отпустит, — сказал едва слышно Бофур, но Лара уже была занята чем-то, и больше в его сторону не смотрела.
Вздохнув, гном сделал два круга — до выхода и обратно, и улегся на койку.
***
Саня вернулся обескураженный. Эля из плена быть спасенной категорически отказывалась: несмотря на отобранную одежду, у нее были драгоценности, меха, свой персональный шатер и охрана, гном до нее не домогался, но каждый день дарил подарки и всячески демонстрировал свой восторг и преклонение. Грешным делом подумалось о повторении митинга на тему получки — с засланным казачком можно было надеяться на его удачное завершение.
Я начинала задумываться о том, чтобы найти себе мало-мальски приличного короля и обольстить его. Мне очень нужен был свой теплый угол и тихое место. Бард Лучник исключался: хиппи-бессеребренник, да еще и многодетный отец, он имел обыкновение теряться после каждых переговоров с Трандуилом, а тот, найдя в нем безотказного собутыльника, жаждал переговоров чуть ли не каждый день. Находили Барда обычно ближе к полудню следующего дня, и по его виду не было похоже, что он так уж жаждал быть найденным.
Опасаясь за будущее Дейла в случае, если их короля ударит панкреатитом от неумеренных возлияний, мы выделили ему персональную капельницу и обучили Вишневского обращаться с ней и физраствором. Точнее, обучал Саня — со мной эльф по-прежнему не разговаривал. Обретение нового метода вытрезвления даром эльфийской психике не прошло: довольный Вишневский ударился в загул, что выражалось в неумеренном потреблении средиземных стимуляторов, и вдвоем с Саней они донимали меня как никогда.
Но самый неожиданный сюрприз преподнес Максимыч. А точнее, его дружба с гномами. Валяясь в холода под уазиком и колупаясь в своих железках — его любимое времяпровождение, и гори огнем земля вокруг — он что-то свинчивал, скручивал, мастерил в компании скучающих гномов и через три дня представил нам свое изобретение. По его словам, оно должно было радикально изменить нашу жизнь в Средиземье.
— Что это, Максимыч? — передо мной был любопытный гибрид земных технологий и гномьей находчивости.
— Генератор, работающий на спирту, — гордо сообщил наш неугомонный мастер, — прошу любить и жаловать.
— Он нагреет наш склад? — обрадовалась я.
— Машина поедет? — осведомился деловой Саня.
— Нет, но… — Максимыч открыл остальную часть своего чудо-аппарата, — заработала магнитола!
Сначала что-то невнятно зашипело, затем с возрастающей громкостью заиграл самый ненавистный мне после десятков выездов с Максимычем трек группы Бутырка. Мы с Саней, пооткрывав рты, глядели на Максимыча. Грубый прокуренный голос надрывался, повествуя об осени в лагерях.
— Открываю корчму, — разорвала молчание я, — называю «Бригада», завожу веселых вдовушек, самогонный аппарат, и начинаю продавать эльфийскую дурь из-под прилавка. Максимыч!
— Ты думала, я тебе самолет из ничего свинчу? Радуйся тому, что есть. Мобильник еще от него можно зарядить.
— А куда и кому звонить?
— А ты пробовал?
Саня крепко призадумался. Из динамика доносилось что-то о летящем над зоной метеорите. Я и не заметила, как над нами навис Вишневский. Как бы он ни притворялся до сих пор равнодушным, но звуки из магнитолы его определенно завораживали. Эльф выглядел на редкость потрясенным.
— Благословенны младшие дети Эру! — выдохнул он, — что это за чудо?
И это он о низкокачественном шансоне.
— Поверь, друг мой, пожив у нас, ты перестанешь этим восторгаться.
Вишневский молчал, боясь дышать над магнитолой.
— Владыка должен это видеть, — наконец сообщил он.
— Давай я хоть другую музыку туда заправлю, неохота родину позорить! — видимо, Саня тоже представил вероятную реакцию Трандуила на то, что звучало из динамиков — как раз сейчас трагическая повесть о прокуроре и каких-то фраерах.
— Нет. Сейчас же, — бескомпромиссно заявил Вишневский.
— Кто тебя укусил? Через десять минут перевязки!
— Подождут.
Говорят, гномы упрямый народ, но по мне, эльфы куда хуже. Мы успели обойти по две палаты и выписать по нескольку пациентов, а Вишневский все еще настойчиво приглашал Максимыча с его магнитолой ко двору короля Трандуила. Судя по всему, эльф почти добился своего.
Если он его уломает, я многое отдам, чтобы посмотреть при этом на реакцию Трандуила. Эх, я бы и просто так на него посмотрела, хоть одним глазком…
Но мне было некогда. Поскольку женщин среди лекарей было абсолютное меньшинство — собственно, кроме меня и акушерок, по пальцам пересчитать — я с ног сбивалась, занимаясь проблемами гномок. Это было невыносимо. Полностью одобряя уместную мужскую ревность, идиотизм гномьих обычаев я не понимала никоим образом. Уж если прятать женщин, то скорее от представителей своего народа, а не чужих. Может, кто-то когда-то и воспылал страстью к гномкам и похитил нескольких, но пока что в лагере в роли роковых красавиц выступали исключительно эльфийки и иногда — потасканные эсгаротские проститутки.
Даже мне осматривать гномок приходилось через занавеску, прикасаться — исключительно через платок, причем делать это в присутствии толпы мужчин их семей, каждый из которых был вооружен и напряженно следил за моими движениями. Молчу о том, что произошло, когда одной престарелой гномьей бабушке я попыталась померять давление тонометром.
Возможно, мне следовало уделять вопросу обычаев и табу гномов большее внимание. Но когда бы я успела? А в результате в один из дней, что называется, попала. И как!
Вообще, виноват в моем постыдном приключении был исключительно Торин Дубощит — мой список претензий к нему пополнялся каждый день. Если бы мы были в Горе, ничего подобного не произошло бы. Если бы мы оказались в Горе хотя бы на пару дней раньше…
Комментарий к Решая женский вопрос
Мэ - Я (цыг.)
Авэн кхарэ! - Давай домой! (цыг.)
Авэса тырдэс? - Будешь курить? (цыг.)
На ромни, э лачхимари - Не женщина, а врач (цыг.)
Дадэвэс ту сом ромни - Сегодня ты женщина (цыг.)
========== О гномьей эротике ==========
— Всё, я больше не могу, — вот, что услышала я от Сани первым с утра.
Из своей «Душегубки» он выбрался ближе к рассвету — Бильбо пришел, наконец, в себя, и, хоть говорить пока не мог, Саня вокруг него на пару с Идреном скакали как привязанные, опасаясь неожиданностей.
— Можешь моргать? Как зовут, помнишь? Пить хочешь? А есть? О, вижу, вот это особенно. Ну, добро пожаловать обратно…
— Никогда не думал, что одними глазами можно так материться, — с удовлетворением рассказывал Саня, срывая с себя халат и валясь поперек моей лежанки, — сначала он высказал все, что думает о жизнеустройстве в целом, потом о Торине, Гэндальфу досталось больше всех. Упоминал драконов, эльфов, Эсгарот…
— А вы веселились и подкидывали ему идеи.