- Ты… сам, - услышал он под ухом тихий, страстный шепот, - сам наденешь их на меня… когда снимешь все остальное. Ты… - и она горячо зашептала на своем языке, обнимая его и дрожащими руками проникая под одежду.
А дальше единым вихрем они ринулись куда-то в темноту, скрипнула дверь уазика, с грохотом посыпались какие-то коробки, свертки - но Бофуру было совершенно все равно. Ведь в его руках, сердцем к сердцу, была любимая, и обнимала его, сладко вздыхая и только повторяя в нескончаемый поцелуй:
- Мэ тут камам… мэ тут камам!
Комментарий к Свадебные хлопоты
Цыганские слова:
Мэ джином! Рэпирава - бьяв! - Я знаю! Помню - свадьба!
Ту, карик? Тырдёв! - Ты, куда? Стой!
Джа ду кар - Иди на хер
Бахталэс, камло - Привет, милый
Мэ тут камам - Я люблю тебя
========== Пела и плясала ==========
— Имей совесть, Эля, это же смешно! — взмолился Саня, но упертая медсестра была непреклонна.
— Отдавай телефон, зачем он тебе?
— Гномы его сломают, а эльфы не управятся.
— Тоже мне, наука, — заворчал Вишневский, раздосадованный несправедливым обвинением, — там интуитивный интерфейс, идиот поймет…
Саня схватился за голову. Эля, взявшись за организацию свадебных развлечений, не придумала ничего лучше, чем познакомить жителей Средиземья с искусством фотографии посредством мобильника. На зарядку всех трех — у Максимыча был без камеры — ушло почти десять литров самогона, залитых в генератор. По мнению Сани, употребленные внутрь, они принесли бы гостям не меньшее удовольствие.
Тауриэль, в полном облачении невесты, восседала, как кукла, на трех ящиках из-под лекарств. Вся ее поза выдавала запредельное напряжение, но лицо оставалось спокойным и безмятежным.
У входа в дежурку с рассвета окопалась Дис в сопровождении охраны — молодцев Двалина, всех как на подбор, в начищенных доспехах и при оружии. К настоящему моменту они уже заплевали табачной жвачкой двадцать квадратных метров каменных плит, а в клубах дыма невозможно было разглядеть даже уазик, запряженный оленем Трандуила. Олень меланхолично жевал разноцветные ленточки на машине, когда мог дотянуться. Когда не мог, добродушно вглядывался в курящих гномов и иногда чихал.
Дис громко извещала всех присутствующих о том, какой глупостью считает траты на свадьбу. Изредка докапываясь до Вишневского с расспросами, что делают эльфы, когда их любовники им надоедают.
— Не успеет за свой век он ей надоесть, — брякнул фармацевт, не подумав, и это вызвало еще большее возмущение гномьей королевы.
Народ подтягивался. Саня вышел навстречу делегации ЭБЦ, которые как раз затеяли громкий спор о свадебных традициях, которые противоречили одна другой, но должны были непременно соблюстись. Потоптавшись, врач направился к уазику, который ревниво оберегал от преждевременно выпивших гостей Максимыч.
— Какая-то сволочь истоптала все сиденья, — пожаловался водитель, — везде отпечатки сапожищ, под сиденьями гномье барахло, а еще я нашел это, — он протянул Сане помятую и немного сырую шапку-ушанку.
— Где-то я ее видел, — пожал плечами Саня, — ты Ларку не находил?
— В подсобке, вестимо.
— Нету.
— В аптеке.
— И там тоже нет. А Бофур где?
— Здесь я, — вырос, как из-под земли, гном, — о, шапочка моя! А я-то думал… — он осекся под двумя укоризненными взглядами, пожал плечами и лихо подкрутил ус. Смущением взгляд его наполнен не был.
— Она такая у нас, эта Лара… — пробормотал Максимыч, — а сейчас-то где?
— С Кили, — не удивился мужчина вопросу, — ставит ему эту… интр…инт… екца… в общем, колет иглой.
Саня хмыкнул, направляясь в смотровую. На стульчике, зажав рукой локоть, сидел прямой как палка Кили с отстраненно-блаженным лицом.
— Ларка, это что за самодеятельность? — притворно-строго осведомился врач. Лариса фыркнула:
— Реланиум. Ему полезно успокоиться.
— Ты хоть дозировку корректировала? Он же гном. Почем ты знаешь, как подействует?
— Мне уже хорошо, — сладко забубнил разомлевший Кили тем временем, — мне уже очень хорошо…
— Настолько, что готов жениться?
— Я иду, — пошатнувшись, юноша поднялся, сохраняя отсутствующую улыбку, — эээ… где мои ноги? Где здесь дверь?
— Ларка, ты что натворила?!
— Он весь издергался, — Лариса скептически осмотрела пошатывающегося гнома, — ты бы его полчаса назад видел.
Саня выглянул в коридор. Госпожа Дис неумолимо приближалась.
— Я вижу свет, — певуче выдохнул Кили.
— Только не иди на него. Со ту пав годя изджилян? Зачем раздеваешься, сапоги не снимай!
— Кто из них моя невеста?
Саня ринулся навстречу Дис. Лариса схватилась за голову, ловя Кили за воротник.
— Мы пропали, — простонал Саня, закрывая спиной обзор, — что делать?
***
Признаю: это был не лучший день моей жизни.
Знаете, бывают такие дни. Все идет наперекосяк с самого утра. Попадаешь в тупейшие неловкие ситуации. Ломаешь вещи, преимущественно чужие. Отправляешь сообщения не тем людям. Но этот день превзошел все случавшиеся прежде. Даже тот, в который с утра я на даче, отбиваясь от рыжих муравьев, угодила в крапиву, а выбираясь из крапивы — наступила на гвоздь.
Первый косяк обнаружился с утра, когда я проснулась в уазике с Бофуром, окоченевшая от холода, и выяснила, что вчерашний мой наряд насквозь вымок в каком-то спиртном, притыренном заботливым Максимычем в свадебном экипаже. Бофур на мороз вокруг вообще никак не реагировал, и храпел, только усы колыхались.
Голый. В шапке и сапогах. А спереди уже хлопнула дверь — Максимыч, будь он неладен!
Кое-как растолкав своего гнома, наспех напялила на него рубашку, эти идиотские гномьи штаны — что-то вроде наших спортивных, в них вся Гора ходит — и вытолкала с охапкой наших вещей наружу.
— Принеси мне одежду! — зашипела ему вслед.
— С кого снять? — грохнул он в ответ.
Так что на склад пробиралась, как будто укрываясь от снайперского обстрела, закутавшись в куртку Бофура и с ворохом всего, что успела унести с собой. Как выяснилось позже, ушанку его оставила в машине, зато прихватила вуаль Тауриэль и какую-то нелепую тряпку с лохматыми краями.
Этой самой тряпкой вытерла мокрые и грязные ноги, автоматически протерла пол в смотровой. И только Вишневский, созерцая мои лихорадочные метания, вывел меня из равновесия, вскользь заметив:
— Сам владыка Трандуил не придумал бы лучшего применения для знамени рода Дурина.
Я окаменела.
— Скажи, что ты шутишь.
— Не-а. Это Тауриэль должна нести в руках, идя под венец, — наслаждался эльф, — ее полуженишок, кстати, первый в очереди в приемке сидит.
— Я приму, — редкий приступ раскаяния и мук совести обуял меня.
Кили нервно сжимал в пальцах какую-то каменную штучку, перекидывая из ладони в ладонь, как Максимыч — четки. Он кусал губы и тяжело дышал. Налицо приступ панической атаки.
— Они все будут смеяться надо мной, — он зябко обхватил себя за плечи, — она откажется выйти за меня. Я споткнусь. Я забуду слова.
— Линяй, мой друг, пока не поздно. Но в целом, я тебя понимаю. Паларом мэ джилём…
Должно быть, именно это обстоятельство заставило меня поддаться искушению и вкатить нашему бедному страдальцу реланиума, который вообще-то я планировала употребить сама — когда вернусь на Землю.