Чему я удивляюсь, стерильность здесь не особо ценится.
— Лара, добренькое! — кивнул мне Саня, важный, как индюк. — Присоединяйся.
— Можно, я отсоединюсь? Я спать хочу. И домой.
— Никак нельзя. Через полчаса обход.
— Саня! Не говори мне, что за грехи наши мы попали в ад, и здесь все то же!
— Здесь лучше. Про обход им я рассказал. У них тут так не принято было. Им очень понравилось…
— Портишь такое славное местечко, — я уселась рядом с костром и ошалело уставилась сквозь огонь. В животе урчало, хотелось пить, в туалет и очень хотелось курить.
Вполуха я слушала разглагольствования светил медицины. Если бы не горящий костер и не кипящий над ним котел, источающий божественные ароматы глинтвейна — или его местной версии, атмосфера ничуть не отличалась бы от нашей ежеутренней летучки. Только масштаб планируемой работы несколько отличался — в сторону больших цифр.
-…И давайте сосредоточимся на тех, кому еще можем помочь. Прежде всего, требуется соблюдать осторожность с гнойными ранами. Моргульские яды вызывают самые тяжелые формы заражения…
Ну сижу я здесь, замотанная в грязные лоскуты — то, что осталось от моего любимого халатика, за свои кровные купленного, между прочим. Трясусь от пробирающего до костей холода. Слушаю эльфийского целителя — главный у них именно он, значит, кто он? Заведующий? — который рассказывает об отличиях каких-то ядов, которым в нашем мире и названия-то нет. Слушаю с умным видом. Стараясь не думать, что сегодня же, буквально через полчаса, непременно столкнусь со всем, о чем он рассказывает. И сижу я, и сижу. А куда податься?
Надо было оказаться в другом мире, чтобы окончательно осознать бренность бытия и неизбежность рока. Я — медик, и в аду лечить мне чертей.
— Позвольте добавить к словам уважаемого господина Нориона. У нас есть почти восемь бочек отличного фиксирующего состава. Призываю использовать его экономно, но не скупиться на сложные переломы. Будьте внимательны при наложении лангеты. Не берите древесину хрупких пород.
Гномы чесали бороды. Я сама не заметила, как стала выкладывать палочками на земле перед собой количество необходимых заготовок для лангет. Заодно стоит примерить первую пробную партию, строение костей отличается у пациентов весьма значительно. Интересно, здесь есть какие-нибудь атласы по анатомии, пособия? Хотя о чем я. Типографий точно нет, а драгоценные рукописные книги никто с собой на войну не повезет.
Другая Лара внутри меня в полном оцепенении пыталась примириться с происходящим. Эпическое фиаско. Малиновое варенье на даче. Максимыч со своими генераторами. Эля и ее нарощенные ресницы. Как, черт возьми, мы отсюда будем выбираться? Мне точно нечего делать в этом мире. Чем я смогу помочь, знанием дозировок лекарств, которых здесь нет, и санитарных норм — которые тем более никому не сдались?
— Предлагаю собрать все медикаменты на складе и пересчитать, — это вдруг вступил Саня, — господин — простите, запамятовал? — из Эсгарота готов предоставить часть своей спасенной из огня алхимической посуды для хранения особо ценных…
— Очень вовремя! — раздались одобрительные голоса.
— Как я понял, препарат ацеласа не хранится иначе как в свежем виде дольше двенадцати часов…
— Давайте еще перераспределим нагрузку, — недовольный эльфийский голос, как будто слегка охрипший, — уважаемый коллега… Саннэ?
— Александр.
— Э… уважаемый коллега предложил приобщить к уходу за больными и помощи грамотных молодых людей из Эсгарота. Не могу не сообщить, что мне его предложение кажется чрезвычайно рискованным. Почему бы господам гномам не обратить внимание на свою молодежь из Железных Холмов, которой очевидно нечем заняться и уже не терпится начать праздновать триумф…
Я закрыла уши руками. Вовремя. Запал был подожжен: гномы и эльфы сцепились между собой, правда, в отличие от своих сородичей-солдафонов, что я уже наблюдала, чрезвычайно вежливо и изысканно. Со словами «осмелюсь высказаться» и «позвольте добавить критики». Правда, наряду с этим точно несколько раз звучали слова вроде «остроухий хрен» и «тормознутый коротышка».
Летучка закончилась. Точно так же, как заканчивалась каждая моя летучка последние десять лет. Переругиваясь и дружно понося начальство, врачи разбредались по вверенным им палатам, сменять ночных дежурных. Навстречу двигались носилки с теми, кто ночи не пережил, и почему-то ноги сами ускоряли шаг при виде них.
Я шла искать Саню, чтобы обсудить возможность вернуться в родной Энск и забыть наше сомнительное приключение, но мысли об этом вылетели из головы. Включился автопилот, бороться с которым я давно перестала. Так или иначе, работа от меня никуда не делась.
— Давай, Ларка, отрабатывай карму! — выкрикнул с самого утра заряженный Саня и махнул рукой, — на шатрах теперь номера. Твой номер восемнадцатый!
— Джя криго, — вяло отозвалась я.
На каждого целителя после переклички получилось по тридцать стационарных пациентов — так мы обозвали тех, кто не мог сам за собой ухаживать от слова «никак» и был прикован к койке. Коек, кстати, достало не всем — половину больных устраивали на земле. Посчитать целителей получилось тоже не с первого раза. Гномы беспрестанно ссорились с эльфами, эсгаротские целители нужны были и в Дейле, и в полевом госпитале, а деления на средний медицинский персонал и врачей здесь не существовало, и каждый занимался всем подряд, чем приходилось.
Сплошной бардак, в общем. Да еще и больные вполне могли попасться характером вроде гномьего короля и запросто отказаться от лечения доктором неугодившей расовой или половой принадлежности.
Сначала я грешила на гномье упрямство, но эльфы тоже не разочаровали. Особо запомнился юный лучник с очевидным внутренним кровотечением. Его можно было снимать на рекламный щит с надписью «Минздрав предупреждает». Бледный до синевы, он упрямо отказывался разоблачаться передо мной и разрешать до себя дотрагиваться. Мне пришлось поклясться какими-то неведомыми явлениями вроде падения Дориата и воскрешения Лютиэн, что я никак не посягну на его невинность и обязательно забуду все, что увидела. Смотреть там было не на что, а источником кровотечения оказалась язва желудка. Возможно, закровила после сильного удара. Я смылась прочь, стоило появиться эльфам из «хирургии»: не хотела даже случайно услышать, каковы шансы паренька.
Иногда лучше не знать, чем закончится та или иная история.
В полдень подошла к концу дегтярная мазь — мы с Саней обозвали ее, не сговариваясь, мазью Вишневского. Я умудрилась поскандалить с эльфом, который ее доставлял.
— Нет больше, — скупо бросил он, не оборачиваясь на меня и помешивая что-то в небольшом котелке.
— Что значит, нет? нужно!
— Открывай цех и производство. Я тебе не бездонная бочка.
— Дёготь еще точно есть, я видела.
— Вот сама и колупайся в нём! Мне некогда.
— Что кричим? — Саня, наконец, оторвался от жадного изучения банок с темно-зеленой полосой — я уже точно знала, что так эльфы отмечают все дурманящее.
— У нас кончилась мазь Вишневского.
— А от него тебе что нужно? — эльф и ухом не повел на такое вопиющее нарушение этикета.
— А это сам Вишневский.
Тут уж остроухий не выдержал и обернулся, хмурясь.
— Маэ, нэстон, — буркнул он, очевидно, не зная, как реагировать на присвоение нового имени, — что значит, бишу-неу-ски?