С первым командиром полка Григорию, да и всему личному составу, откровенно повезло. Классический «отец солдатам». Суров, но справедлив. Приказы осмысленные. Прежде, чем наказать, разбирается и даже объясняет, за что дает по шее. Но даже не это главное. Полкан Потапыч, как за глаза называл его постоянный и переменный личный состав, с первого дня в Афгане приказал отвечать огнем без согласования и соплей на любой выстрел со стороны душманов, огрызаться по-взрослому из всего, что стреляет. Благо, боеприпасы позволяли. «Духи», несмотря на все легенды, были в основном вменяемыми людьми из мяса и костей, без склонности к суициду. Они очень быстро сообразили, что с «этими отмороженными» лучше не закусываться и, узнав по номерам на броне полк «Бешеного», без стрельбы ретировались. Брали свое, нападая на части с командирами-перестраховщиками. За бережное отношение к жизням подчиненных командира тихо обожали и прощали ему все тяготы и лишения воинской службы, им же организуемые. Одним из навязчивых состояний Потапыча была его повышенная тревожность и вытекающая из этого болезненная требовательность к боеготовности. Учебные тревоги и разнообразные вводные размножались в его штабе почкованием. Кроме того, полковник был уверен: у советского солдата, помимо основной специальности, должно быть еще несколько внештатных, на взаимозаменяемость. Любой старослужащий, если он только не дебил, в случае необходимости должен уметь принять на себя командование отделением или даже взводом, применить любой вид стрелкового оружия, оказать раненому первую медицинскую помощь, сесть за руль «газона», «зилка» или штурвал БМП. Осваивали дополнительные специальности в свободное от основной службы время. Стон по этому поводу стоял великий. Недомогания и хроническую усталость командир лечил на внеплановых учениях, безжалостно высаживая из машин опытных и знающих, объявляя молодым, что они единственные, кто остался в живых, и есть всего четверть часа вернуть технику в парк. В противном случае они тоже погибнут и попадут в ад, где будут чистить попеременно картошку и сортир до следующих учений. Позже, побегав под пулями, Распутин понял, что паранойя на войне — не заболевание, а дар божий. Первыми погибают те, кто устал бояться. Круглосуточное ожидание от врагов какой-нибудь пакости — главное отличие хорошего солдата от мертвого. Потерянное ощущение опасности — первый шаг на тот свет.
Но это придет позже. А по-первости Гриша страстно хотел, чтобы его просто оставили в покое, что никак не входило в планы отца-командира, желающего видеть вокруг себя универсальных солдат с фарой на голове[1]. Санинструктор — не исключение! Строго в рамках этой парадигмы, уже через месяц службы рядового Распутина выдернули из санчасти, где он успел освоиться и свить гнездо, обмундировали во все чистое и откомандировали в распоряжение разведчиков сопровождать группу на выходе, набираться ума-разума и, не дай Бог, конечно, работать по основной специальности. Командир разведвзвода лейтенант Алексей Ежов, вылитый артист Владимир Гуляев в годы фронтовой юности, несмотря на свои двадцать шесть, был человеком легендарным, одним из тех, кто требовал «Делай, как я!», а не «Делай, как я сказал!» Своих в обиду не давал, вышестоящему начальству не сдавал, в пояс не кланялся, захребетников не уважал. Особист и замполит считали его фамилию матерным ругательством и с удовольствием прокатили мимо очередного звания. Ёж, казалось, на эти мелочи внимания не обращал, только шуточки его становились всё злее и опаснее, в первую очередь для него самого.
«Любым мнением можно пренебречь. А мнением некоторых пренебрегаешь с особым удовольствием», — зло сузив глаза, заявил Лёха Потапычу в ответ на отеческую просьбу не раздражать штабистов, получил от Полкана родительский подзатыльник и тяжкий вздох командира, внутренне согласного с разведчиком, но вынужденного заниматься политесом и как-то реагировать на истерики бумажных вояк. У тех, кто занимался реальным делом, мнение было другое.
— Держись рядом с Ежовым и останешься цел, — напутствовал Распутина на первый выход начальник санчасти. — От него — ни на шаг и слушаться, как маму, даже если он со скалы прикажет прыгнуть. Ёж — удачливый и живучий и его бойцы — как заговоренные. Будто сам чёрт им ворожит, так что имей ввиду… Все! Удачи… И смотри там….
1
Имеется ввиду старый армейский анекдот:
Военная часть… Курилка. Сидят 4 лейтенанта. Один предлагает идти к командиру части проситься в отпуск. Встали пошли. Заходит к командиру первый:
— Товарищи полковник, лейтенант Пупкин. Разрешите в отпуск.
— Да ты че! В отпуск, говоришь? Давай рацпредложение, и пойдешь в отпуск!
— Легко! Вон у Вас под окном солдат траву косит. Че он косой в одну сторону машет? Давайте ему вторую косу привяжем, пусть косит налево и направо!
— Молодец! В отпуск!
Заходит второй:
— Давай рацпредложение…
— Легко! Вон у Вас под окном солдат траву косит. Че он косой туда-сюда машет? Давайте ему к косе привяжем вилы, пусть сразу в кучки складывает!
— Молодец! В отпуск!
Заходит третий:
…
— Давай рацпредложение…
— Легко! Вон у Вас под окном солдат траву косит. Че он косой туда-сюда машет, траву в кучки складывает? Давайте к нему привяжем тележку, пусть сразу и отвозит!
— Молодец! В отпуск!
Заходит четвертый:
…
— Давай рацпредложение…
— Не знаю.
— Ну-у-у-у… Так иди думай. Придумаешь приходи!
Выходит лейтенант на крыльцо, закуривает нервно, стоит «репу морщит».
И тут подходит к нему этот солдат. С этой хреновиной в руках с привязанной тележкой, весь потный, обессиленный. И злобно так, спрашивает у лейтенанта:
— Чё, товарищ лейтенант, в отпуск хотите?!
— Да-а…
— И рацпредложение не можете придумать?!
— Да-а…
— ФАРУ МНЕ НА ЛОБ, БЛеаТЬ!!! ФАРУ!!! ЧТОБЫ НОЧЬЮ КОСИЛ!!!