— И почему обязательно находится за кадром?
— Потому что невозможно починить двигатель, будучи его частью… Снова вам шах, Григорий и посмотрите, что за шум в коридоре…
Не успел Распутин дойти до двери, как она распахнулась и на пороге возник еще один обладатель лампас на форменных брюках — прямая противоположность обитателю палаты — розовощёкий, кровь с молоком, статный, широкоплечий. Чуть обозначившийся второй подбородок совсем не портил волевое лицо, а хищный орлиный нос и брови вразлёт придавали ему целеустремленное выражение. Если бы не капризно-подвижные губы, упирающиеся в носогубные складки, можно было подумать, что представитель Древнего Рима одел форму генерала Российской армии.
— Артём Аркадьевич! Ну как же так неаккуратно? — с порога прогудел генерал голосом железнодорожного локомотива, — я, как узнал, сразу же примчался… Не успел к месту аварии, видел только, что автомобиль — в хлам. Слава Богу, что лед не проломился, а то ушли бы вы вместе с ним на дно Невы…
— Да Рома, повезло. И то, что машина лед не проломила, и что я не пристегнулся, и вывалился удачно — прямо в сугроб. Можно считать, что заново родился.
Распутин заметил, что Аркадьич смотрит на генерала с улыбкой, но не с той, что была на губах еще минуту назад.
— Вот и я о том же! Слава Богу, что живы-здоровы! Разрешите пройти скромному ученику к своему учителю?
— Рома! Да ты уже не просто вошёл, но и занял собой всё пространство. Скромность из тебя так и прёт… Чем же тебя угостить? Чай будешь?
— Артём Аркадьевич, — генерал поднял брови и стал похож на артиста Басилашвили, — вы же знаете, гусары чай не пьют! И у них всегда всё с собой.
Небрежным движением руки посетитель сдвинул в сторону шахматную доску, водрузил на столик черный кожаный дипломат, щелкнул замками.
— Але оп! — на столе появилась бутылка редкого тогда виски Tullamor с приметной зеленой этикеткой и крышечкой.
— Ты смотри! Помнишь, стало быть?
— А как же, Артём Аркадьевич! «Покупая ирландский виски, вы помогаете борьбе за свободу ирландского народа от колониальной британской зависимости!» — после ваших напутствий употребляю только этот волшебный нектар и ни разу не пожалел. Разрешите?
— Валяй, Рома…
Два квадратных бокала, появившихся следом за бутылкой, были украшены такой же этикеткой, создавая вместе с шахматами эклектичный натюрморт.
— За Ваше здоровье и удачу! — провозгласил генерал и первым опрокинул в себя напиток… Нет, всё-таки чего-то не хватает… Разрешите?
— Давай-давай, Рома, распоряжайся, — подбодрил Артемьич генерала.
— Бамбуровский! — рявкнул посетитель так, что у Распутина заложило уши.
На пороге палаты, поедая начальство глазами, материализовался старый знакомый Распутина по Афгану, только округлившийся и выросший в звании.
— Майор, доставай лёд и всё остальное, что у тебя там припасено.
За одну минуту на скромном журнальном столике развернулась скатерть-самобранка с непривычными для начала девяностых, разносолами.
— Артём Аркадьевич?
— Ухаживай!
— С нашим удовольствием!
Булькнув в стакан пациента прозрачный кубик, на что Миронов поморщился и закрыл стакан ладонью, генерал сгрузил остальной лёд к себе, налил вторую порцию, отпил, покатал алкоголь во рту и блаженно расплылся в улыбке, — совсем другое дело!
Артем Аркадьевич опять странно улыбнулся, внимательно осмотрел генерала с верху до низу и покачал головой.
— Эх, Рома-Рома, как был ты троечником у меня, так и остался. Да будет тебе известно, что шотландский и ирландский виски со льдом не пьют, это тебе не кукурузное американское пойло…
— Артем Аркадьевич, не вопрос, исправлюсь!
Генерал резко поднялся, подхватил свой стакан и сделал стремительный для своего крупного тела шаг, вытряхнув содержимое стакана в раковину.
— Товарищ генерал-майор! — подал голос с порога Бамбуровский.
— Да, конечно, — кивнул ему посетитель, и, повернувшись к пациенту, сложил просительно ладошки, — Артем Аркадьевич, простите…
— Да, конечно, Рома, понимаю, служба. Это я могу позволить себе бездельничать, — третий раз за всю встречу улыбнулся постоялец госпиталя, — спасибо, что зашёл-проведал.
— Вам, спасибо, Артём Аркадьевич!