— Будет сделано.
— Я оставлю управляющему все необходимые распоряжения насчет вас. Чувствуйте себя, как дома, пользуйтесь всем, что видите, без дополнительных согласований. Жорж, ты так хищно смотрел на мою библиотеку… Она в твоем распоряжении…
Собственно, ничего другого Дальберг мог и не обещать. Проверив окрестности замка и не обнаружив более ни одной живой души, легионеры проводили хозяина. Григорий на правах старшего, вооружив напарника биноклем и ПНВ, отправил его дежурить на самую высокую точку в доме, а сам, урча от нетерпения, припал к источнику знаний.
Вернувшись с очередного обхода безлюдных окрестностей замка, напарник Распутина, спортсмен и яростный поклонник активного образа жизни, нашел своего командира на привычном для него рабочем месте архивариуса. Аккуратная, богатая библиотека на этот раз выглядела, как живописный взрыв на макаронной фабрике. На столах, стеллажах, ступеньках лестницы и на мозаичном паркете желтели вереницы старинных конвертов и выцветших писем. Среди них необитаемыми островками белела современная бумага с какими-то таблицами и схемами. Бумажные хвосты ветвились, завивались замысловатым цветочным рисунком, заканчивались букетами орнаментов на старинных кожаных папках. В глазах пестрело от обилия виньеток и завитушек, щедро рассыпанных по дореволюционной переписке. Посреди всего этого безобразия сфинксом восседал Распутин, аккуратно развязывая тесемки очередной пачки корреспонденции…
— Дальберг прислал сообщение. Завтра прибудет, — тихо произнес Вася, боясь потревожить напарника.
— Что? Уже? Так рано? — рассеянно пробормотал Григорий…..
— Командир! — осторожно позвал Василий, — восемь дней прошло!
— Как восемь дней? — вскинул голову «библиотекарь».
— Мы тут провели уже восемь дней, — с расстановкой произнес Вася, — пять из них ты не вылезаешь из этого помещения…
— Увлекся, — произнес Распутин, с удивлением оглядываясь, будто впервые увидев всё, что происходит вокруг.
— Наркоман бумажный, — хохотнул напарник, — какие тайны Мадридского двора откопал?
— Вася, ты не представляешь, как нас дурят, — Распутин поставил саквояж в центре композиции, отошел к письменному столу и взгромоздился на столешницу. — Что мы учили в школе? До 1991 года нам говорили, что хорошие большевики свергли плохого царя, после 1991, что плохие большевики свергли хорошего царя. А знаешь, сколько всего было заговоров? Как минимум четыре! Николая II хотели в первую очередь сковырнуть ближайшие родственники, причем самая зловещая фигура среди них — дядюшка Николай Николаевич. Отдельно мутили воду военные во главе с генералом Алексеевым. Самыми организованными и последовательными оказались думские политики под предводительством Гучкова. И только где-то там, на заднем плане, подтанцовывала массовка — рабоче-крестьянские и солдатские широкие народные массы.
— Это же надо так умудриться всем насолить, — покачал головой Вася, вставив эту реплику исключительно из вежливости. Он не интересовался историей и считал увлечение ею таким же бесполезным занятием, как коллекционирование значков или марок.
— Да, самодержец надоел России хуже горькой редьки. Кстати, сам он не воспользовался даже сотой долей прав и полномочий, имевшихся в его распоряжении, чтобы не допустить собственного свержения. Его ближайшее окружение тоже оказалось на удивление беззубым. Но любопытно не это! Знаешь, что общего у всех четырёх, таких разных групп заговорщиков?
— Неужто товарищ Ленин?
— Не угадал. Во всех заговорах так или иначе поучаствовала британская и французская разведка. Особенно, когда дело доходило до работы с населением. Тут они вообще были вне конкуренции.
— А я думал — большевики.
— В Феврале они были никем. Крошечная партия политических хулиганов. На дыбы Россию поднимали совсем другие люди, гораздо более могущественные, чем товарищи Ленин-Троцкий-Сталин…
— И в какой книге это написано?
— Во-о-н та вереница по правую руку от тебя — копии исходящих писем капитана французской разведки Дальберга. Заканчиваются обращением к генералу Деникину[20]. Прадед нашего Петера информирует Командующего добровольческой армии, что может показать дома, где в феврале 1917-го находились эмиссары английской разведки, сколько платили солдатам, чтобы те надевали красные ленточки. Нет, не бери оригинал. Он такой ветхий, что рассыплется. Я сделал копию — рядом…
— Командир! — изумленно воскликнул напарник, раскрыв листок бумаги, — если бы ты меня не предупредил, я бы решил, что оба письма писал один человек.