— Тебе интересно, в чём цель Блюмкина? — переспросил Коля Дуров, ловко вырезая что-то засапожным ножиком из чурочки.
— А хер его знает. Как любой маг, Яша стремится к безупречности — надо думать, опять затеял какую-то пакость. Блюмкин — «та сила, что стремясь ко злу, всякий раз творит добро». По крайней мере, в отношении тебя, мил человек… Так что цени и пользуйся.
Левин, окончательно запутанный объяснениями скомороха, замолк, уставясь пустыми глазами в огонь. Вскоре его сморило в дрёму. Костёр догорал.
Дерендяй, бормоча над подстреленным казаками медведем тайные слова, привычно пользовал его тушу мёртвой и живой водой, покуда Топтыгин не зашевелился. Сентиментальный Исаак Бабель, обняв голову мохнатого друга, принялся целовать его в нос, вознося хвалу Перуну. В лесу быстро сгущались сумерки — час между собакой и волком. Внезапно, словно подкинутый толчком наружу из тонкого сна, Левин вскочил на ноги.
— Надо идти!
— Что это тебя торкнуло? — лениво спросила Грета, потягиваясь под пледом.
— Бубен и меч сюда! Они ждут.
— Кто ждёт-то?
— Там, в бронепоезде, Катя и остальные… Некогда объяснять. Нужно открыть Портал…
Схватив с земли Амбу и чёрный цилиндр плазменного меча, Левин размашистым шагом устремился в сторону Рябиновки. Коля уже отвёл было руку, чтобы накатом сбить беспокойного гостя с ног, но Грета остановила мужа.
— Бесполезно. Он неуязвим, гляди!
Поменяв ось зрения, мазык увидел разгоравшееся вокруг удаляющейся фигуры золотисто-пурпурное свечение. Оно исходило из груди и свивалось над головой в форме яркого жгута, за который Левина, окружённого огненной луковицей, словно волокли, подвесив макушкой к небесам.
— Что это на него накатило? — тревожно спросил Коля у Дерендяя. — Сроду такого не видал.
Оторвавшись от медведя, Дерендяй глянул вслед Левину и сощурился.
— А это, Николаша, никому лучше и не видеть. В старые годы сие называлось Ярь, боевое безумие.
— Состояние берсерка, — подтвердила Грета. — Описано в германских сагах. Вот уж от кого не ожидала. А с виду такой интеллигентный человек… Пойдёмте за ним — только нужно соблюдать дистанцию. Берсерк видит в темноте без помощи глаз и убивает всё, что движется, без разбора…
Викентий Карлович отхлебнул для бодрости коньячку из плоской фляжки и собирался закурить, но Галицын перехватил его руку со спичкой.
— Имейте терпение, подполковник! Хотите нас демаскировать?
— Вы правы, князь… Извините, нервы. Чу! Кажется, кто-то крадётся, — Свинтидзе, сняв парабеллум с предохранителя, осторожно выглянул наружу. К выступу стены прижалась скорчившаяся тень.
— Кто здесь? — дрогнувшим голосом спросил жандарм.
— Не стреляйте! Это я, ротмистр Исаев — раздалось в ответ.
— Какого чёрта вы здесь делаете? Я же вас честью просил не покидать своего номера в гостинице! Вы, милостивый государь, мне слово дали!
— Виноват, но там клопы… Словом, не мог покинуть вас в трудную минуту, пардон, — Блюмкин тенью юркнул под своды часовни и раскланялся с князем. Осознав очевидную нелепость поднимать скандал в засаде, Галицын холодно кивнул незваному гостю.
Внезапно за соснами что-то несколько раз коротко и беззвучно сверкнуло, словно огненная дуга прочертила темноту. Предсмертный крик оборвался, не набрав силы — и вновь тишина…
— Что это было? — прошептал без голоса штабс-капитан.
— Если то, о чём я подумал, наше дело плохо, — нервно ответил Свинтидзе.
— Да ну же, рожайте! Не в пансионе благородных девиц!
— Карающий меч революции… — пробормотал подполковник. Огненная траектория вновь сверкнула, на этот раз справа и ближе.
— Почему пластуны молчат? Уснули? Пристрелить мерзавца, меч реквизировать! — Галицын, сжав рукоять револьвера, рванулся на выход. Тут плазменная дуга рассекла воздух в нескольких шагах от него, срубив голову очередному казаку, и князь открыл стрельбу на вспышку, целясь в размытую тёмную фигуру на уровне груди.
Вспыхнули разом над резиденцией осветительные ракеты, зарокотал пулемёт, взрывая фонтанчики мёрзлой земли. Разведчики-пластуны открыли беглый огонь из-за кустов, но попасть не могли — Левин, вернее, то существо, что ещё совсем недавно было Левиным, двигалось по освещённой территории, вращаясь вокруг своей оси, как в убыстренной киносъёмке, и напоминало скорее смерч, чем человеческую фигуру. Со стороны казалось, что у берсерка как минимум восемь рук, вооружённых ужасными огненными клинками, и пули, от которых не успевал уклониться, он отбивал ударами плазменного меча, при этом двигаясь по кругу от одной казачьей засады до другой, и неумолимо разя всё живое на своём пути.