— Все видели, товарищи? Оно нас не тронуло! — вскоре Иосиф Виссарионович уже проводил агитработу среди экипажа. — Вывод: мы наблюдали не религиозный феномен тёмного прошлого, а аппарат из нашего с вами светлого будущего. А будущее, как известно — за коммунизмом!
— А с девкой-то что? — подал голос угрюмый латыш. — Это ведь она убила Вальтера Пузо…
— Хороший вопрос, товарищ Упитс, — улыбнулся в усы царь. — За то, что упустили девку, сразу по возвращении с охоты мы вас расстреляем. Не забудьте напомнить товарищам…
Раскрыв глаза в зеленоватой глубине, Катя, вспомнив уроки Лили Марлен, разом вытолкнула из лёгких остатки воздуха. Промелькнула короткая лента прожитых лет — и вот она ощутила себя крошечным рыбообразным зародышем, уютно плавающим в материнском лоне…
Дыша водой, она двинулась вдоль дна, и вскоре нашарила рукой гладкую обшивку таинственной капсулы.
Её всегда манило узнать — что там внутри, но на все расспросы Лилька лишь закатывала бесстыжие глазёнки. Похоже, и сама не знала ничего толком…
Торопиться наверх причин не было, если не считать пронизывающего холода донных ключей… Проплыв пару раз вокруг аппарата, чтобы согреться, Катя принялась без всякой цели повторять засевшее в голове завещание князя Галицына: «Назад через Портал… Семья Ульяновых… Зло в колыбели…». — Интересно, какой это может быть год?
«Самонастройка. Год рождения Ульянова-Ленина 1870-й», — произнёс кто-то голосом автомобильного навигатора у неё в мозгу. Катя перепугалась не на шутку — о глюках при дыхании водой Лилька не предупреждала.
«Я не глюк. Я Буй-Тур Коло-бог 12–13, транспортно-боевой виман Асгарда. Добро пожаловать на борт. Температура за бортом девять градусов, возможно переохлаждение ваших органов.»
Люк аппарата уехал вбок, открыв проход — и Катя, недолго думая, занырнула в виман. Перед ней посреди кучи индикаторов вспыхнул контур человеческой ладони и дата цели: «22 апрель 1870».
«Поехали?» — осведомилась умная машина, задраивая люк.
— Слышь, Колобок — а назад-то мы хоть сможем вернуться? — отчаянно труся, спросила она.
«В любое время. Кодовое слово — «цурюк». Последним пользователем, к сожалению, была грубо повреждена система навигации в пространстве…». — не преминул накляузничать виман.
— В пространстве без меня… — решила отважная путешественница. — На фиг, на фиг… Перетусуюсь в тихом девятнадцатом веке, пока сталинисты не свалили, потом разыщу Левина, и вместе домой, нах хаузе… А хотя… — тут она призадумалась. — Назад в эту жопу? И что я там забыла? Были же когда-нибудь и на Руси хорошие времена… При Хрущове, говорят, нормально люди жили… Короче, Левин историк, сам пусть и думает…
«Система готова к запуску, — прервал ход её мыслей Буй-Тур, — Приложите свою правую ладонь…».
Она прижала пальцы к вспыхнувшей пятерне на панели и зажмурилась… По телу мурашками поползла вибрация, потом раздался оглушительный хлопок — и Кати нигде не стало. Распавшись на элементарные частицы, она, проделав квантовый скачок сквозь время, тут же собралась вновь — но, по ощущениям, как-то не совсем так… Почувствовав подвох, провела ладонью по лицу — и завизжала от ужаса. Под пальцами струилась пышная патриаршая борода а-ля Черномор! Зато голова оказалась при ближайшем исследовании лысой, как колено.
— Буев Колобок! Ты что наделал?!! — она в истерике замолотила кулачками по приборной панели, на которой в ответ вспыхнуло зеркало. Черты лица, слава Богу, не изменились — но эта ужасная бородень! Вот тебе и мечты о семейном счастье — обхохочешься!
«Шерсть — атавизм животного мира, — разъяснила коварная железяка. — У расы богов её не было.»
— Плевать! Верни всё как было, слышишь!
«Это невозможно. Волосы при скачке формируются согласно матрицы случайных чисел…».
Дверца отъехала в сторону, недвусмысленно приглашая на выход. Вынырнуть в таком виде из болота нечего было и думать — а вдруг там люди?
— Погоди-ка! — осенило её вдруг. — А что, если мы с тобой сделаем ещё один ма-асенький скачочек? Вдруг свезёт? Хуже же всяко не будет…
«Хуже не будет», — подтвердил Буй-Тур Коло-бог 12–13, послушно задвигая люк. Катя нетерпеливо приложила ладонь куда следует, вся процедура повторилась — и на табло вспыхнула новая дата: «23 июнь 1876».
— Так-то лучше! — произнесла девушка, кокетливо улыбнувшись своему отражению в зеркале — на сей раз безо всякой бороды, зато с длинными, до пояса, зелёными русалочьими космами…