— Но ты мне ничего не расскажешь!
— Все!
— Точно все?.. Решительно все?
— Да, даю тебе слово. А ты кашлянешь, как только услышишь чьи-нибудь шаги.
Обе ждут в коридоре, дрожа и волнуясь. Сердце сильно колотится. Что-то будет? Они тесно прижимаются друг к другу.
Шаги. Они разбегаются. В темноту. Так и есть: это Отто. Он берется за ручку, дверь за ним закрывается. Старшая вылетает стрелой и прижимается к двери; прислушивается, затаив дыхание. Младшая с тоской следит за нею. Любопытство мучит ее, она срывается со своего поста. Подкрадывается к сестре, но та сердито ее отталкивает. Она возвращается на свое место. Проходят две-три минуты, которые кажутся ей вечностью. Ее лихорадит от нетерпения; она приплясывает, как на горячих угольях, она готова расплакаться от возбуждения и злости, что сестра все слышит, а она ничего. Но вот из третьей комнаты слышен стук двери. Она кашляет. Обе убегают в свою комнату. Там стоят с минуту, почти не дыша, с бьющимся сердцем.
Младшая жадно требует:
— Ну, теперь рассказывай!
Старшая стоит в раздумье. Наконец, говорит, будто в ответ своим мыслям:
— Я ничего не понимаю.
— Что?
— Это так странно.
— Что?.. Что?.. — с трудом произносит младшая, задыхаясь. Сестра пытается вспомнить. Маленькая крепко прижалась к ней, чтобы не упустить ни одного слова.
— Все это так странно… Совсем не так, как я себе представляла. Когда он вошел в комнату, он, кажется, хотел ее обнять или поцеловать, потому что она сказала ему: «Оставь, мне нужно поговорить с тобой серьезно». Мне ничего не было видно, ключ был вставлен изнутри, но я слышала все совершенно ясно. «В чем дело?» — спросил Отто, но я никогда не слыхала, чтобы он говорил так. Ты ведь знаешь, обычно он говорит так громко и нахально, а тут вдруг так робко, — я сразу почувствовала, что он чего-то боится. И она как будто заметила, что он лжет, и сказала совсем тихо: «Ведь ты уже знаешь». — «Нет, я ничего не знаю». — «В самом деле? — сказала она, и так печально, страшно печально: — Отчего же ты вдруг стал избегать меня? Вот уже неделя, как ты не говоришь со мною ни слова, удаляешься от меня, как только можешь, не гуляешь с детьми, не бываешь в парке! Неужели я сразу стала тебе чужой? О, ты прекрасно знаешь, почему ты стал избегать меня». Он помолчал и потом сказал: «У меня скоро экзамены, я должен много работать, и у меня ни для чего нет времени. Теперь я не могу иначе». Она заплакала и сказала ему сквозь слезы, но так нежно и кротко: «Отто, зачем ты лжешь? Скажи правду, я ведь этого не заслужила. Я ничего от тебя не требую, но поговорить об этом мы должны. Ты не знаешь, что я хочу тебе сказать, я вижу по твоим глазам». — «Что же именно?» — пролепетал он, но совсем, совсем тихо. И тогда она сказала…
Девочка начинает вдруг дрожать и не может продолжать от волнения. Младшая еще крепче прижимается к ней.
— Что же… что?
— И вот она сказала: «Ведь у меня ребенок от тебя».
Младшая подскочила с быстротой молнии:
— Ребенок! ребенок! Но это невозможно!
— Но она это сказала.
— Ты не расслышала!
— Нет, нет! И он повторил это; подскочил точно так же, как ты, и крикнул: «Ребенок!» Она долго молчала и, наконец, проговорила: «Что теперь будет?» И потом…
— Что потом?
— Потом ты кашлянула, и мне пришлось убежать.
Младшая растерянно смотрит перед собой:
— Ребенок. Это невозможно. Где же у нее ребенок?
— Я не знаю. Это как раз то, чего я не понимаю.
— Может быть, где-нибудь дома… Раньше, чем она поселилась у нас. Мама, конечно, не позволила ей взять его с собой из-за нас. Поэтому она так грустит.
— Глупости, тогда она не была даже знакома с Отто.
Они умолкают, беспомощно размышляя и не находя разгадки. Эта мысль их мучит. Младшая заговорила снова:
— Ребенок, это совершенно невозможно! Откуда у нее может быть ребенок? Она ведь не замужем, а только у замужних бывают дети, это я знаю точно.
— Может быть, она была замужем.
— Не говори глупостей, не за Отто же!
— Но откуда же…
Растерянно они глядят друг на друга.
— Бедная фрейлейн, — говорит одна из них с грустью.
Все время срывается с их уст это слово со вздохом страдания. И тут же снова вспыхивает любопытство.
— Девочка или мальчик?
— Кто может знать?
— Как ты думаешь… если бы ее спросить, осторожненько?..
— Ты с ума сошла!
— Почему?.. Она ведь так добра с нами.
— Что тебе пришло в голову? Нам этого не скажут. От нас все скрывают. когда мы входим в комнату, они прекращают разговор и начинают болтать глупости с нами, как будто мы дети. Ведь мне уже тринадцать лет. Зачем же их спрашивать? Нам все равно скажут неправду.