– Вашему глупому провожатому и вправду пора возвращаться.
– Простите, оттолкнула вас. Но если намерены жить со мной, как говорится, до ста лет, ваша раба согласна. Об одном прошу: минует срок траура, и тогда я разделю с вами изголовье.
Студент был ублаготворен ответом. Он улыбнулся ей и ушел. С того раза он тайком ходил к Жолань. Жолань нравились его объятия. Но всякий раз он целиком владел собой.
Вернувшись к госпоже Лань, студент представил ей полный отчет о делах, и та признала, что племянник прекрасно справился с поручением. Она была рада, что у него обнаружилась истинно деловая хватка.
Болезнь госпожи Лань не проходила, но, похоже, до конца было далеко. Дни шли за днями. И вот настала пора Середины лета. В эту пору в обычае воскурять благовония, плести из цветного шелка узлы – символ единения – и печь треугольные пирожки из клейкого риса, завертывая их в листья бамбука. Дабы почтить благородную душу поэта древности Цюй Юаня, нашедшего смерть в водах реки,[34] устраивают соревнования лодок-драконов. Мужчины и женщины отправляются на прогулку, и грохот барабанов на запруженных народом улицах является лучшим гимном во славу процветания, великого мира и спокойствия в Поднебесной. Именно так в тот год проходил праздник Дуаньу. Красавицы румянятся и сурьмят брови, а молодые повесы устраивают вечеринки, где соревнуются в сочинении стихов, приглашая на них первых встречных. Но в доме госпожи Лань курили ладан ради отвращения недуга от больной. Сестры развлекались тем, что плели шнуры из цветастого шелка, но болезнь матушки внушала им опасения, и потому их прекрасные брови, напоминающие листья ивы, были насуплены, чудесные глаза, кои можно бы сравнить разве что с осенними волнами, были полны слез, и сердца преисполнены тревогой и печалью.
Студент пришел на жилую часть дома повидать сестер и госпожу Лань. Пригубил виноградного вина, отведал пирожков из клейкого риса и основательно пропотел, сидя на циновке и проклиная летнюю жару. Потом он простился с сестрами и, выйдя из усадьбы, отправился побродить по мостам Лояна. За ним следовал слуга, держа над ним зонт для защиты от солнца. Набережная была полна народу, и над толпой плыл терпкий смрад потных тел. Куда ни кинь взгляд – везде громко галдевшая толпа. Река была забита лодками – расписными ладьями и крохотными челноками. На голубой глади бирюзовой воды белели паруса и флагштоки. Поистине вид походил на картину, созданную кистью незаурядного художника. Юэшэн и слуга взошли на мост. Постояли на мосту и полюбовались водными просторами. Гуляющих было много. Звуки свирелей и поющих голосов доносились с лодок. Но вот уже небеса потемнели. Студент был в городе один, без друзей, веселье других рождало в его душе лишь горькую досаду. И, как бы вторя его настроению, его слуха коснулась печальная мелодия флейты, неизвестно откуда принесенная ветром.
В ту пору в Лояне обреталась компания молодых повес, и среди них Цю Чунь, второе имя Вэйшу, заводила и главарь ее, готовый за богатства продать даже родину, человек храброй руки и немалого ума. Он имел обыкновение сорить деньгами, точно то был песок. От собственной гордости он пыжился, словно гора. И под видом оказания экстренной поддержки он обычно вовлекал своих приятелей в беду. В Лояне он прослыл за человека дерзкой храбрости. Лоянцы кормили и поили его, как и тысячу других, ему подобных, а красавицы были готовы обещать каждому из них вечную любовь. Этот Цю Чунь некогда имел в Лояне торговое дело и знал Сюэ Мяонян, даже более того, безмерно обожал ее. Некогда он свел знакомство с Юэшэном. Ныне он собрался съездить на поклонение в храм Золотой орхидеи, для чего нанял лодку, на которую пригласил первейшую певичку, местную знаменитость Фэн Хаохао. Та притащила подружек – так вчетвером и пришли они в лодку. Когда собралась вся компания, лодочник отчалил.
Цю Чунь стоял на палубе и наблюдал за толпой, гуляющей по обеим сторонам реки, за снующими туда-сюда лодками, и уже собрался было спуститься вниз, как вдруг его внимание привлек молодой человек, стоящий на мосту. Был он в шелковой головной повязке, одет в темный халат, на ногах туфли из шелка цвета пурпура. Цю Чунь подумал, что этот человек наверняка не лоянец. Ему понравилась красота его лица и он собирался уже было окликнуть его. Но тут рядом с Цю Чунем оказался его приятель Ван Шичунь. И тот, обращаясь к Ван Шичуню, сказал:
– Брат Ван Шичунь! Поглядите на того молодого человека на мосту. Как хорош собой! Лицо, словно нефрит. В нашем городе нет такого красавца.
– Ая! Уж не Юэшэн ли из Вэйяна, с которым в свое время мы побратались.
Разговаривающие пригляделись и заключили, что это, несомненно, Юэшэн из Вэйяна. Они тут же приказали лодочнику направить лодку к берегу, и скоро та пристала к Ивовой дамбе. Молодые люди сошли на берег и пошли в направлении моста. А тем временем студент приказал Фынлу, держащему над ним зонт, повернуть, намереваясь вернуться домой. Оба медленно спустились с моста. Те двое заспешили. Размахивая руками, кричали:
– Приятель Фын! Не уходите! Стойте!
Студент услыхал, как кто-то окликает его за спиной, и обернулся. Какие-то люди бежали к нему навстречу. И тут он вроде узнал их и спросил:
– Никак это побратим Цю Чунь?
Подойдя ближе, Цю Чунь поздоровался и промолвил:
– Старший брат Цю Чунь приглашает вас принять участие в прогулке по реке. Он надеется, что вы разделите его беседу.
– Я здесь на чужбине. Изнемог от жары – весь в поту. Чувствую себя так, словно бы спал много лет кряду. И как я рад видеть ваши приветливые лица! Поистине увидеться с вами было моим давним желанием.
Молодые люди еще раз чинно поклонились друг другу и направились к лодке. На лодке студент познакомился со всей компанией. Потом омылся и сменил платье.
– Много лет вас не видел, – сказал ему Цю Чунь. – Время идет быстро, точно вода течет. Не знаю, где вы сейчас живете?
– Последние годы для меня прошли впустую.
– А как поживает Сюэ Мяонян?
– Случилось так, что она пожелала быть со мной, но не прошло и года, как оставила этот свет.
– Так, значит, вы еще носите траур? Мне и раньше казалось, что эта певичка не долгожительница, но все же ее очень жаль. Мы так удачно встретились! Проведите с нами на лодке несколько дней.
– Я приехал в Лоян повидать тетку и сейчас живу у нее. Когда вернусь в Вэйян, не ведаю, на то воля неба. А сегодня я и вправду так счастливо встретил друзей!
Каждый из друзей был большой выпивоха, скоро приятели загорланили высокими голосами песни и задудели на свирелях, а кто-то принялся выбивать дробь на барабане, так что шум поднялся невообразимый. Видя, как радуются его друзья и как они орут и шумят, студент позабыл свои печали и заботы. Он стал радостен и весел, как в стародавние времена у себя дома.
Сидящая рядом Фэн Хаохао поднесла ему бокал вина. Студент, давний ходок по кварталу Пинкан, был не в силах противиться ее очарованию. У Хаохао были прелестные, полные чувства глаза. Он уставился на нее, не отводя взора. И то сказать, эта певичка была действительно хороша!
Она была точно лисичка с красным хвостом. И так легка в движениях – одним словом, красавица при всем при том! Короче, это была подлинная красавица из мест, что к северу от Суйчжоу, а наш герой вполне был достоин сравнения с красавцем из земель У или Чу.
Собравшиеся один за одним подносили Юэшэну бокалы вина, звучали тосты, и мелькали руки, принимавшие один бокал за другим. Не раз возникала песня, и тогда согласно и в лад вела свою мелодию флейта, вторя плеску волн за бортом. Как раз около того времени вдали показался челнок, легкий, точно скорлупка. Оказалось, это подружка Цю Чуня по имени Фан Паньпань решила присоединиться к компании. Она перешла в лодку, и, войдя на борт, сказала:
34
Поэт древности Цюй Юань погиб от навета – утопился в реке. В праздник Дуаньу празднуют годовщину его смерти.