- Ты что, телёнка решил завести? Сено заготавливаешь? Дело хозяйское, но я до зимы планирую свалить отсюда.
Ши помалкивал со своей обычной лукавой усмешкой, а когда Брокк в очередной раз вернулся с охоты, презентовал тому широкополую шляпу, сплетённую из этих самых стебельков.
- Вот, - сказал льесальв, изящным движением откидывая за спину длинные светлые волосы, - носи на здоровье. А то грязевой маски, которую ты от солнца делаешь, я сам пугаюсь.
Впервые за всё время, проведённое бок о бок с ши на одном острове, цверг понял, что звереет. До сих пор им успешно удавалось избегать серьёзных конфликтов: оба понимали, что друг без друга придётся туго и возвращение домой значительно осложнится. Поэтому Брокк на корню давил ростки расовой неприязни, заставляя себя мириться с чудачествами светлого: привычкой напевать под нос во время работы, невозможно долго расчёсывать патлы по утрам... что уж говорить! Он даже сам помог ему сделать гребешок. Тяжелее всего было мириться с мелочами, каждая из которых в отдельности не имела значения, но вместе складывалась для наблюдательного свартальва в определённую картину. Осанка, гордая посадка головы, чрезмерная аккуратность, с которой льесальв принимал пищу, постоянная и неустанная забота о своём внешнем виде и некоторые обороты речи навели Брокка на мысль, что Мер, представившийся только по имени, далеко не последнее лицо в Льесальфахейме. Да что уж там! Голубая кровь просвечивала сквозь тонкую кожу ши, как будто титул был вырезан лунными рунами у него на челе.
И вот сейчас этот вельможа имеет наглость заявлять, что маскировочная охотничья раскраска цверга делает его недостаточно привлекательным, чтобы составлять компанию этому сиятельному господину.
- Я по-твоему, что, на бал в Льесальфахейм собрался? - процедил свартальв. - Опять, небось, всё утро на свою мордашку в затоке любовался, вместо того, чтоб делом заняться? - Брокк потянулся за моргенштерном. - Так я дурь сейчас из тебя выбью. Эстет хренов! Чтоб ты знал, у цвергов свои стандарты красоты!
- Ну да, - фыркнул Мер, неожиданно задетый такой реакцией на невинную шляпу, в которую вложил столько кропотливого труда, отбросил головной убор в сторону и сложил руки на груди, - именно поэтому Альвис сватался к Труд.
Мер эйп Аквиль изогнул шею, позволив шелковистым волосам рассыпаться по плечам, его синие глаза при этом горели как два огромных сапфира, которым позавидовал бы и Андвари. Широкий ворот полурасстёгнутой рубашки открывал безупречные ключицы, ткань мягкими складками обрисовывала словно высеченный в мраморе торс.
Брокк осторожно сглотнул. Спорить было бесполезно: да, ши был красив. По меркам человека, альва, да хоть любого из асов. Наверное, примерно так выглядел Бальдр... и Брокк даже засомневался, тот ли это водный ши, что чуть не замёрз в их первый день на острове.
От неизбывного презрительного высокомерия в огромных сапфировых глазах цверг пришёл просто в состояние неконтролируемого бешенства. Отшвырнув от себя украшенную останками развратного ёжика дубину, он ломанулся в лес, опасаясь, что в противном случае попытается сломать Меру шею. Может быть, и попытался бы - но не был уверен, что сможет совладать с вернувшимся в нормальную, не замороженную, форму ши. А проигрыш стал бы столь унизительным, что Брокку даже думать об этом не хотелось.
Так вот, цверг бежал по лесу, куда ноги несут, а эта дорога нередко приводит к неприятностям. Так произошло и на этот раз.
Тощий и облезлый после зимы медведь безуспешно пытался внушить диким пчёлам основы принципов добровольного налогообложения, так что, когда обернулся на шум, был уже изрядно покусан и очень зол. Хмурый карлик показался ему подходящим объектом, на котором можно выместить досаду, после чего тем же объектом и закусить. Цверга, само собой, такое развитие событий не устраивало. Однако внезапно обнаружилось, что, пребывая в расстроенных чувствах, никакого оружия он с собой не захватил.
- Вот же ж Двалин! - процедил свартальв сквозь зубы, медленно пятясь назад. Он и сам не заметил, когда успел перенять ругательства светлого. Эх, будь при цверге его секира, исхудавший за зиму медведь был бы нипочём, но с голыми руками на разъярённого зверя...
- Брокк!
На резкий окрик обернулись оба: и цвег, и медведь. Однако пока косолапый соображал, который из альвов выглядит аппетитнее, ши метнул украшенную останками ежа дубину. Он целил не в медведя - с такого расстояния, да ещё через шкуру, она не причинила бы зверю ощутимого вреда, разве что ещё больше разозлила бы.
Моргенштерн удобно лёг в ладонь цверга. Недолго думая, Брокк ткнул медведя прямо в глаз. Раздался рёв, причём на два голоса. Топтыгин ломанулся в чащу, подминая под себя подлесок и зажимая передними лапами морду. Цверг скакал на одной ноге и ругался, что лучше бы проклятый шерстяной мешок наступил ему на ухо.