Шли годы, молодые люди переписывались и встречались, но не так часто, как этого хотелось: сначала им обоим, потом только Джону. Он видел охлаждение к себе, однако считал, что пылкость писем, дороговизна подарков и широта поступков изменят это. Напрямую Мэри-Энн никогда не отказывала ему, но своё появившееся равнодушие тоже не скрывала.
Когда тётка была совсем плоха, то потребовала Джона приехать к ней. Тогда он не воспринял её слова как пророческие и не отнёс их к себе, и лишь годами позже он оценил совет умирающей родственницы: «Не показывай ей свои чувства, Джон. Она знает, как ими цеплять нас. Она дёргает ими как кукловод за ниточки своих марионеток, и мы не в силах противостоять её воле. Будь сильнее меня, Джон. Будь равнодушен и тогда, возможно, удержишь её. Но ради своего же блага: прекрати с ней всякое общение, забудь её.».
Уитмор-младший хорошо помнил эти слова.
Когда Джону пришлось услышать от своей любимой, что по какой-то непонятной причине он перестал быть интересен, это не просто разорвало ему сердце. О нет, это почти свело его с ума. Он искал любой способ, чтобы вернуть любовь мисс Пилтон. Позже он прикроет свою рану легендой об ударе по самолюбию: всё же он из очень богатой семьи и не ему слышать отказы каких-то девиц. От этого станет легче дышать. И ждать.
Слова тётки обрели смысл не сразу, лишь по прошествии тех двух лет ада, когда он в последний раз умолял Мэри-Энн сжалиться и объяснить, чем он её обидел, что сделал не так, как он может вернуть себе её расположение! Прошло после более трёх лет после их последнего выяснения отношений, а он всё ждёт ответа…
Джон мягко поглаживал голое плечо уснувшей Мэри-Энн, понимая: днём ему не позволят этого. Он проиграл, снова проиграл ей. Расплата за слабость будет скорой и жестокой.
Мэри-Энн проснулась достаточно рано для себя: в 10 утра.
Джон сидел уже у окна в шёлковом халате поверх полосатой пижамы и читал газету, неторопливо прихлёбывая кофе.
– Доброе утро! – девушка села на кровати, сладко потянулась и взъерошила свои длинные чуть волнистые волосы, прекрасно зная, как неотразимо выглядит при этом.
– Доброе утро! – откликнулся Джон, не отрывая взгляда от газеты.
– Ты и сегодня пойдёшь на работу? – капризно выпятила губу девушка. – Сколько можно работать? Останься сегодня со мной! Мы устроим в саду пикник, помнишь, как когда-то давно?
Джон посмотрел на неё: «давно», значит. Хочет снова напомнить о том, как он волочился словно собачонка?
Как сам стоял на коленях?..
– На работу я сегодня не пойду, но и остаться не смогу: я обещал мисс Сандерс помочь ей с выбором торта для свадьбы.
– Чьей свадьбы?
– Нашей. Моей и мисс Сандерс.
– Ты женишься? Абсурд! – недоверчиво нахмурилась Мэри-Энн, натянув на грудь одеяло.
– Я вернусь к семи вечера, если захочешь, мы поужинаем вместе.
– Не строй передо мной ледяного человека! Я знаю тебя! И я знаю, что ты и дня не можешь прожить без меня! Я видела стопку моих писем и телеграмм! Ты всё тот же…
Джон вышел из спальни, громко хлопнув дверью.
– Ты всё равно вернёшься ко мне! – услышал он уверенный женский возглас.
И Джон Уитмор-младший знал, что это правда. Однако горечь полыни уступает место терпкости, которую уже можно заменить чем-то похожим или наоборот чем-то совсем иным, например, благородным ароматом розы. Рано или поздно он станет свободным. Просто надо подождать…
-3-
На приёме в честь скорого бракосочетания было многолюдно. Джон и его будущая жена были в центре внимания, и им обоим это не нравилось. Собственно, так они и познакомились. Мэри-Энн тогда была в Калифорнии с Димитриадисом. Несмотря на внешнее спокойствие, Уитмор-младший был полон горечи и ревности, ведь тем утром он получил от неё телеграмму: «Тебе бы здесь понравилось. Не скучай. Люблю».
И это могло быть милым посланием, или прощальным, или дружеским, или искренним, но Джон слишком хорошо знал автора телеграммы, поэтому не стоил на этот счёт никаких иллюзий. Мэри-Энн просто проверяет, насколько крепок и короток эмоциональный поводок вокруг его шеи.
Весь день Джон изводил себя мыслями о том, как он слаб и ничтожен, раз не может оборвать всякую связь между ними, оставаться спокойным и нечувствительным к её манипуляциям. У него больше не было иллюзий относительно того, любит ли его эта красавица: нет, не любит, но и не отпустит. Она никого не отпускает. Всех держит при себе. Даже бывшие поклонники постоянно маячат на горизонте, надеются, заискивают, ловят её взгляды, посылаются букеты и подарки. Она никому не даёт возможность просто уйти. Покончить с этими мучительными отношениями, в которых нет места обоюдности, есть только беспрекословное подчинение капризам Мэри-Энн. Ему даже пришла в голову мысль, что она как фонарь собирает вокруг себя только букашек, готовых сгореть в её огне. И ему хотелось быть умной птицей, а не ослеплённым жуком.