Ева улыбнулась, поддержанная его похвалой. Может быть, все будет не так уж плохо. Ее плечи опустились, когда она расслабилась, и часть ужасного напряжения, которое сковывало ее мышцы, ослабла, и она снова смогла нормально дышать.
Марк отставил кастрюлю с плиты и поспешил к ней. Он обвил рукой ее шею и притянул к себе, его губы нашли ее губы в горячем порыве.
— Ты не представляешь, как долго я мечтал об этом моменте, — пробормотал он. — Ты. Обнаженная. В моем доме. Здесь, у меня на кухне, пока я готовлю еду и собираюсь кормить тебя из своих рук. Это больше, чем то, о чем я когда-либо мечтал, Ева. Я надеюсь, черт возьми, ты это знаешь.
— Теперь я знаю, — сказала она с улыбкой, когда он отстранился, его глаза заблестели желанием.
— Иди в гостиную и устраивайся поудобнее, — приказал он. — Я сейчас принесу ужин.
Его взгляд задержался еще на мгновение, прежде чем он неохотно отвернулся к плите.
Как Марк и приказал, она вошла в гостиную и опустилась на роскошный кожаный диван. Ей не было холодно, но желание сбежать все еще было очень сильным. Но он хотел не этого. Это было не то, что он ей приказал, и она не станет начинать их отношения, не подчинившись его самому первому указанию.
Через несколько минут Марк вошел в гостиную с подносом, на котором стояла всего одна тарелка. Он остановился у журнального столика и поставил еду на стеклянную поверхность, прежде чем устроиться на диване рядом с ней.
К удивлению Евы, он взял одну из подушек и положил ее на пол рядом со своими ногами. Озадаченная его поступком, она бросила на него любопытный взгляд.
В ответ он просто протянул ей руку, его пристальный взгляд был твердым… испытывающий? Это было испытанием? А если это так, что ей делать?
— Я хочу, чтобы ты встала на колени на подушку, и я смогу тебя накормить, — сказал он низким хриплым голосом.
Ева сдерживала вопросы, обжигавшие ей губы. Вместо этого она просто кивнула и поднялась с его помощью. Она опустилась на подушку так грациозно, как только могла, и, вспомнив его инструкции, раздвинула бедра и положила руки ладонями вверх.
— Очень хорошо, — пробормотал Марк. — Ты в этом разбираешься, Ева. Убедись, что тебе удобно, и мы приступим к трапезе.
Было немного унизительно сидеть с раздвинутыми бедрами, так что он мог легко видеть ее самые интимные части. И все же это чертовски возбуждало. Ее соски напряглись, дыхание стало поверхностным.
Марк зацепил на вилку кусочек пасты и обжаренных креветок, осторожно подул на них, а затем слегка прижал к губам, чтобы проверить температуру. Потом он поднес вилку к ее губам, побуждая открыть рот.
Одной рукой он держал вилку, чтобы она поела, другая его рука зарылась в ее волосы, поглаживая и накручивая на пальцы непослушные пряди. Он продолжал свою нежную атаку на ее чувства и кормил ее еще, каждый раз сначала поднося еду к своим губам.
В том, как Марк кормил ее, было что-то явно интимное. Мысль о том, что еда была сначала на его губах, а затем у нее во рту, была очень возбуждающей.
Постепенно Ева расслабилась, напряжение, скручивавшее ее мышцы, ослабло, и они продолжили свой интимный ужин в тишине.
Что будет потом? Марк сказал, что они пойдут спать. Он намекнул, что они займутся сексом. Но ее разум был переполнен возможностями. Свяжет ли он ее в первую ночь? Будет ли он немедленно проявлять свое господство, как она его просила, или он будет действовать медленно? Позволит ей войти в свой мир?
Ева не могла решить, какой вариант более привлекателен. Она хотела в полной мере ощутить его доминирование, но не хотела, чтобы ее подавляли с самого начала. Она хотела, чтобы возникло доверие.
Он просил ее доверия. Сказал ей, что он знает ее границы, ее потребности и желания лучше, чем она сама. Если это сработает, она должна отдать себя на его попечение. Быть полностью в его власти. И верить, что он никогда не зайдет слишком далеко.
Марк поднес к ее губам бокал с вином, осторожно наклонив его, чтобы Ева могла сделать небольшой глоток. Она долго держала вино во рту, прежде чем собралась достаточно, чтобы проглотить, не подавившись им.
Это было ее любимое вино. Как он узнал? Это было вино, которое Роберт покупал на каждый день рождения и годовщину. И хотя она пила любимое вино Роберта каждый год в годовщину его смерти, она не пробовала своего любимого вина с тех пор, как в последний раз пила его с мужем.
— Нравится? — пробормотал Марк.
— Да, — хрипло ответила она. — Мое любимое. Ты знал, не так ли?