Она потянулась, чтобы погладить жесткую линию его подбородка:
— Я доверяю тебе, Марк!
Он поцеловал ее, каждая частичка сдерживаемого желания высвободилась в этот единственный момент. Это было похоже на удар молнии. Страха не было. Не было колебаний. Она хотела этого. Она так сильно этого хотела, что ей было больно.
— Мне больно, Марк, — прошептала она, озвучивая мимолетную мысль в своей голове. — Останови это. Займись со мной любовью. Останови все это.
Его взгляд снова стал нежным, его дыхание было прерывистым и наполненным той же острой болью, которую испытывала она сама. Он так же отчаянно нуждался в этом, как и она.
— Я заставлю тебя чувствовать себя хорошо, дорогая. Я сделаю хорошо для нас обоих.
Глава 12
Марк поднял Еву по лестнице, нетерпение кипело в его жилах. Он все время уговаривал себя не торопиться. Неважно, что Ева сказала — потребовала — сколько бы она ни говорила, что хотела, чтобы он не сдерживался, он сдерживал свои побуждения, не желая облажаться. Не сейчас, когда он, наконец, держит в руках все, что хотел.
Он осторожно положил ее на кровать и отступил, глядя на ее великолепное тело. Ее глаза были полны желания. Ее волосы были рассыпаны по его подушке и ее телу. Боже, она была прекрасна. Она сказала, что ей больно, но, Боже, ему тоже было больно.
Его член был готов вырваться из штанов. Марк не удивился бы, если бы эрекция разорвала его джинсы.
Ему нужно было проявить терпение, потому что, если он не будет осторожен, в ту минуту, когда он прикоснется к ней, в тот момент, когда он, наконец, проникнет в нее, он мгновенно кончит, и все завершится в течение тридцати секунд.
Он хотел, чтобы все было чертовски идеально. Он хотел дразнить и мучить Еву, пока она не станет отчаянно нуждаться в освобождении. Хотя она сказала, что хочет, чтобы он не сдерживался, чтобы с самого начала проявлял свой контроль и власть над ней, он знал, что не сможет этого сделать. Еще нет.
Будет много времени для потной, бессмысленной ебли, но сейчас, даже если он позволит себе потерять жесткий контроль, это не будет еблей. Они будут заниматься любовью, независимо от обстоятельств, будет ли она связана и беспомощна, или он будет пороть ее красивую задницу, пока та не станет багровой от его отметин, — в любом случае это будет чем-то прекрасным. Таким же красивым, как и она.
— Я даже не знаю, с чего начать, — выдохнул он.
Марк всегда держал себя под контролем. Его сдержанность никогда не подводила его. Он был уверен в своих силах доставить удовольствие любой женщине. Он никогда не сомневался. Но сейчас? Ему казалось, что он впервые в жизни занимается любовью. Что он — неопытный девственник, не знающей, что делать с настоящим праздником женственности, который ждал его.
Когда он обдумал эти мысли, пришло осознание того, что на самом деле это было для него впервые. Он впервые занимался «любовью». Он впервые собирался заняться сексом в ситуации, когда были затронуты его эмоции, его сердце. Он никогда не был влюблен в женщин, с которыми трахался.
Желал их? Да. Был возбужден? Абсолютно. Но его сердце никогда не было вовлечено так сильно, как с Евой. Он боялся поступить неправильно. Прикасаться к ней неправильно. Давление, которое он оказал на себя, было непреодолимым. Марка сковал страх неудачи.
Это было адское положение. Предмет его вожделения был на расстоянии досягаемости, но он слишком боялся сделать решительный шаг.
Ева, милая, любящая Ева, казалось, точно знала, о чем он думал и что чувствовал. Она улыбнулась и протянула руку, приглашая его подойти к ней.
— Все в порядке, Марк, — сказала она, и ее улыбка была такой же мягкой, как и ее шелковистая кожа. — Я тоже нервничаю. Но мы преодолеем это вместе. Я верю, что ты сделаешь это красиво — идеально. Как могло быть что-то еще между нами?
Он издал стон, злясь на себя за то, что позволил проявиться своей неуверенности. Он был Доминантом, которого парализовал страх от прикосновения к своей покорной.
Затем он лег на нее, опираясь на предплечья, чтобы не раздавить. Ева была такой крошечной и хрупкой, такой маленькой, что казалось, будто ее можно сломать, если обращаться слишком грубо. Но больше всего его беспокоило не ее тело. Это было ее сердце. Ее эмоции. Он не хотел подавлять ее. Он не хотел, чтобы она его боялась. Никогда. Что угодно, только не это. Он не вынесет, если она когда-нибудь посмотрит на него со страхом.