— Когда ты хотел бы пойти? И что мне надеть? — спросила она.
В ее глазах было волнение. Она с нетерпением ждала предстоящее событие. Его разум уже был полон возможностей. Он будет очень требователен в своих планах относительно нее. Он хотел, чтобы все было идеально.
— Что-то сексуальное, — пробормотал он. — Короткое коктейльное платье, подчеркивающее твои великолепные ноги. И каблуки. Определенно каблуки. Я хочу трахнуть тебя в них на глазах у всех.
Ее глаза затуманились ответной похотью. Она нежно вздрогнула в его объятиях, как будто образ понравился ей так же сильно, как и ему. Он надеялся, черт возьми, что это так.
— Но на самом деле это не имеет значения, — добавил он. — Потому что вскоре после того, как мы приедем, я тебя раздену.
Она втянула воздух, и он внимательно изучил ее, ища какие-либо признаки того, что она не справится с тем, что он запланировал. Но он не видел никакого сопротивления. Просто интрига и возбуждение.
— Во сколько мне нужно быть готовой? — прошептала она.
— Мы пообедаем в ресторане. Будь готова, когда я вернусь домой. Мы не торопясь поедим и прибудем в «Дом» около девяти. На самом деле забавы там не начинаются до позднего вечера. И я хочу, чтобы весь проклятый мир увидел, что принадлежит мне. Я хочу, чтобы каждого мужчину съело заживо от зависти к тому, что принадлежит мне и никогда не будет принадлежать им. Они могут смотреть, но, черт возьми, не смогут дотронуться.
Она улыбнулась, и в ее глазах светилось удовольствие.
— Мне нравится, что ты так властен со мной, Марк. Это заставляет меня чувствовать себя защищенной. И так дорого обходится.
Ее глаза внезапно расширились, и в их глубине вспыхнула паника.
— Боже мой, ужин! Я совсем забыл об ужине, Марк. Я отвлеклась, когда ты вошел. Черт возьми, надеюсь, он не сгорел!
С этими словами Ева вскочила с его колен, и, смеясь, он отпустил ее, наблюдая, как она бежит к кухне.
Марк последовал за ней, и его сердце сжалось, когда она повернулась от открытой духовки с совершенно удрученным взглядом.
— Он сгорел. Мне очень жаль, Марк! Я запланировала для нас особенный ужин и рассчитала так, чтобы, когда ты вернешься домой, мы сразу же поели.
Она выглядела такой очаровательной, что ему оставалось только пересечь комнату и обнять ее, одной рукой закрыв духовку и потянувшись выключить ее.
— Черт с ним, — пробормотал он. — Одевайся, и я отвезу тебя поесть. Мне наплевать, что я ем, пока я с тобой.
Ева была возбуждена и вся превратилась в комок нервов. Она знала, что выглядит лучше всех. Ей хотелось хорошо выглядеть не только из-за собственной уверенности, но и для Марка. Она хотела, чтобы он гордился ею. Гордился тем, что она рядом с ним, когда они войдут в «Дом».
Марк помог ей выбраться из машины и взял ее под руку, пока они шли к входу.
Как сильно отличалась эта поездка от ее последней, когда она была напугана и так нервничала, что ее желудок превратился в один гигантский комок тошноты. По крайней мере, на этот раз ей не пришлось проходить через общественные комнаты внизу, где люди собирались, чтобы пообщаться. Не надо было беспокоиться о том, что выбрала не того мужчину или кого-то, кто причинит ей боль.
Марк был с ней, его одержимость читалась в каждом его слове и движении. Сегодня вечером ей не нужно было выбирать. Ее выбор был сделан. Марк и только Марк проведет ее через все задуманное.
Незнание того, что именно он задумал для нее, добавляло интриги и только усиливало ее возбуждение. Ее соски были тугими и болели. Ее щелка горячо пульсировала, и она чувствовала, что уже промокла.
Марк провел ее по общественным комнатам, где угощал вином. Но она знала, что главная причина, по которой он появился здесь, заключалась в том, что он хотел ею похвастаться, и это придало ее эго огромный, столь необходимый импульс.
Марк гордился ею. Это было видно по его взгляду. Он едва отошел от нее даже за вином. Он всегда был на расстоянии досягаемости, его рука обнимала ее.
Но когда Кулагин, человек, с которым Ева была в ту первую ночь, вошел в комнату и окинул женщин хищным взглядом, Марк немедленно напрягся и крепче прижал Еву к себе.
— Салют, — коротко сказал Кулагин, кивая в сторону Марка. Затем его взгляд благодарно скользнул по Еве. — Вы прекрасно выглядите, мадемуазель.
Марк напрягся от такой манеры обращения, и рука Евы легла на его руку, слегка сжимая.