– И как давно вы тут?
– Две недели. – Он просунул голову, через щель, увеличив тем самым её. – Я хожу ночью, чтоб не мешался под ногами.
– Угу. – Том вернулся на свою койку.
Ночь тихо приближалась. Брок после не удачных поисков в архивах, пытался найти одну из медсестр…
– Стойте…э-э-э…
– Татьяна.
– Татьяна, где данные посещаемости Глории Фичер?
– Глория Фичер, Глория Фичер. – Она почесала голову, – вы думаете, что я запоминаю каждого больного?!
– Нет.
– Вот и всё. – Она пошла к лестнице. – Вы идете? – Он ринулся к ней.
На регистратуре выяснилось, что Глория так и не приходила с мая.
– Погодите, я то думаю, что-то знакомая фамилия. – Она стала копаться в картотеке, – её сын ждет своей очереди, у него…да у него умерла мать. То есть…
– Глория Фичер. – Под ложечкой засосало, – не знаете как или когда?
– Не знаю.
– Ладно. Спасибо. – Брок направился к скамейке, смотрел подноги. Заметил какой грязный пол. Желтовато-серые стены давили, он присел уже с головокружением.
Восемь часов вереча, зашел психиатр и сказал:
– Владислав?
– Я.
– Послезавтра прием в два часа дня. Запомнил?
– Да.
– В кабинете на первом этаже, беседка называется. Если не найдешь спросишь у медсестр.
– Угу.
– И не опаздывай.
– Хорошо. – Молниеносно отвечал Влад, который находился на грани сна. Думал, самому придётся искать его…
Влад не смог уснуть и пришлось слушать, как Том скребется у двери. Идиот стоит каждую ночь у двери, высматривая его. Даже не додумался затеряться до того как закроют двери. Хочется лечь под своё одеяло, среди знакомых ароматов, ждать, когда мама уснет и потом переключать на мультики, и засыпать под них; поскорее бы всё это кончилось…
Колба (51,5%). Что значит жить в Кеми? Колба (51,5%). Что значит жить в Кеми? Часть 1.
Лили Толстоногова зашла в дом, бегом поднялась в ванную и включила воду. В спальной собрала чистые вещи, закинула на стиралку и залезла в ванну. Регулировала воду, ели как накрутила теплую, намочила волосы и заплакала. Пыталась не скулить, хоть ей этого хотелось, била по лбу лейкой. Как могла второй раз поступить так с сыном и отцом… Десять минут размышляла какая дура была и есть и наконец, взяла шампунь…
В дом кто-то зашел. Лили замотала волосы в полотенце и голой шагала в спальню, легла и закрыла глаза, расслабилась; чуть-чуть не помешает. Кто-то поднимается по лестнице, и она слышит и облегчено вздыхает.
– Как ты? – Лили раздвинула ноги.
Саша Персидский стал расстегивать штаны, запрыгнул на кровать, снял футболку с кожаной курткой и воспользовался ею, как подростки пользуются дурами. Его обвисший живот прижался к плоскому и он, словно кролик беляк быстро водил задом…
Три минуты спустя оба лежал голые, Саша с одышкой, Лили в слезах.
– Всё хорошо. Всё будет хорошо. – Обнял её, но постепенно рука с живота тянулась к поднимающейся и опускающейся груди, такой мягкой, нежной…
Семья Викандеров собирала чемоданы:
Вещи дочери складывала Аделаида, пока та грустила на кровати.
– Мне тоже не хочется тебя отпускать, но отпуск папа давно планировал. – Говорит Аделаида, не зная из-за чего Анна не в настроении.
– Мы же заглянем к Владу по пути?
– Я скажу Авину. – Она заглянула в шкаф, – всё вроде собрала, и место осталось для игрушки.
– Угу.
– Я пойду, поговорю с Авином. – Пробубнила она.
Анна-Мария проверила, что мама спустилась и достала из подушки книгу "Такова жизнь", положила в чемодан под футболки, накрыла и застегнула. Спустилась, хоть и не хотела слушать, как они ругаются, снова.
– Я готова.
– Я еще не готов солнышко, подожки. – Сказал Авин.
Успенский собор. Убого выглядит снаружи и внутри. Изба без ножек. – Насмехалась Алиса Тейлор.
– Зачем мы сюда пришли? – Алиса до последнего надеялась, что пройдем мимо.
– Поставить свечку за здравие. – Сказала Лизи.
– Я не знала, что ты верующая. – Они зашли внутрь и запах сырого дерева ударил в нос.
– Нет, заставил муж. Да и когда скажу Лили, ей станет спокойнее.
– М-да. – Обе презрительно улыбнулись.
Лизи зашла в одну из комнат и говорит:
– Можно свечку за здравие?
– Сорок рублей за свечку и десять за записку.
– Угу. – Лизи протянула деньги и забрала товар.
– Записки будет писать богу? – Усмехнулась она.
– Имена.
"Владислав Толстоногов Александрович, Фредова Телкер Иоановна, Анна-Мария Викандер Авиновна."
Алиса вопросительно посмотрела.
– Другие обидятся, что их детей не вписала. – Она обернулась и стала искать скозь сотен горячих свечей свободное место. Зажгла и застыла, смотря на пламя.