— Как Дебби.
— Нет, не как Дебби, — твердо произнес он.
Мэриголд поняла, о чем он говорит, вернее, о чем умалчивает. Он думает, что она годится на эту роль.
— Джон… Я не такая. По натуре я не домохозяйка, ты сам знаешь. И я никогда не давала тебе повода думать, что между нами что-то есть. Я возвращаюсь в город.
Он наклонил голову.
— Я не та женщина. Прости. — С тем же успехом она могла говорить сама с собой, поскольку никакой реакции не последовало. — Джон, сейчас для меня нет ничего важнее руководства компанией моей абуэлиты. Всю жизнь я была младшим ребенком. Мои родители, братья и сестры обращались со мной так, словно я ничего не могла сделать без их помощи. — Мэриголд понимала, что захлебывается словами, но ее сердце торопилось дать ответ на незаданные вопросы Джона.
Молчание. Он сжимал и разжимал пальцы. Она ухватилась за тюк сена, на котором сидела.
— Моя бабушка единственная, кто всегда обращался со мной как со взрослой, а не как с ребенком. Она единственная, кто видит, что я на что-то способна. — Мэриголд умоляюще посмотрела на него. — Она дает мне шанс проявить себя, и я не собираюсь его упускать.
Он кивнул, устремляя взгляд в ночное небо.
— Я — это я, Джон. Я не побоялась приехать на твою ферму и как следует здесь поработать… Но меня ждет дело, к которому я должна вернуться. Я должна проявить себя. — Голос у нее дрогнул.
Она смотрела на него и ждала ответа. Ни его слова, ни поступки значения не имели, потому что она не собиралась менять свое решение из-за того, что нужна Джону. Из-за того, что ему нужен кто-то, нужна женщина. Не получится. Во всяком случае, не так — без любви.
Мэриголд почувствовала его ладонь на своей голове, по телу у нее пробежала дрожь, но она не шевельнулась. Джон стал перебирать ее волосы.
Они беззащитны друг перед другом. Она знала, что заявление бабушки ужасно его расстроило, понимала, что, возможно, еще больше огорчила его своими словами. Но не могла заставить себя уклониться от его ласкающей руки.
— Почему ты не поехал за Фрэнсис? — резко спросила Мэриголд. Ответ на этот вопрос ей хотелось узнать с тех пор, как она выяснила, что эта женщина бросила Джона.
На миг его рука замерла.
— Я поехал.
— И? — Она боялась услышать ответ.
— Это ничего не дало. Я предложил ей переехать в город, жить там, но она сказала, что я ей не нужен. Сказала, что совершила ошибку. — Джон смотрел на Мэриголд, в его посуровевших глазах читался вызов.
— Господи, как ужасно.
Он кивнул, лицо его было искажено болью.
— Но из этих событий урок я извлек. Я больше никогда не открою свою душу до такой степени.
Мэриголд ясно поняла, что он воздвиг стену, предохраняющую его чувства от возможных ран. И пока Джон с этим не справится, он не сможет полюбить снова.
От осознания этого у нее застучало в висках.
Они сидели молча. Она понимала, что ей надо встать и уйти, но даже мысль об этом требовала большого усилия. Она слишком устала. Ночная прохлада пробирала до костей, и Мэриголд сидела тихо, неотрывно глядя в ночное небо.
— Можно?.. — Джон кашлянул. — Могу я обнять тебя, всего на минуту?
— Джон… — Она покачала головой, в ее голосе послышалось смятение, чтобы ослабить боль, она глубоко вздохнула. — Думаю, это не слишком удачная мысль.
— Я знаю, на следующей неделе ты уезжаешь, я не забыл. Больше никаких глупостей… обещаю.
Мэриголд не знала, что ему сказать, да и не смогла бы, если знала. С трудом проглотив стоявший в горле комок и боясь разразиться слезами, она подвинулась к Джону.
Ей вдруг так же сильно захотелось почувствовать себя в кольце его рук, как и ему обнять кого-то. Друзья ли, враги, кто бы они там ни были, это уже не имело значения. Оба здесь, оба нуждаются в ласке.
Мэриголд погладила по его руке, и теплые, огрубевшие от работы пальцы обхватили ее ладонь, которую она прижала к своей щеке, прошептав:
— Обними меня, Джон.
Он быстро заключил ее в объятия и привлек к груди, зарывшись лицом в ее волосы.
У Мэриголд возникло ощущение ужасной потери. Его губы шевелились у ее виска, и она с трудом удерживалась, чтобы не заплакать. Так Джон обнимал ее несколько бесконечных мгновений, а когда отстранился, она почувствовала на его щеке влагу, и почти физическая боль сдавила ей горло.
Прерывисто дыша, он прислонился лбом к ее лбу. Он молчал. Мэриголд зажмурилась от испуга. Она сломается, если посмотрит ему в глаза.
С глубоким вздохом Джон сел так, чтобы она могла прижаться к нему.
Так они сидели, не говоря ни слова. Сквозь толстую куртку она чувствовала тепло его тела, ощущала размеренные удары его сердца. Чувствовала, как при каждом вдохе поднимается и опускается его грудь.