Сестра повторяет, что я должен принять лекарство. Я не хочу принимать никаких лекарств. По обеим сторонам от меня вырастают двое крепких парней в белых робах. Медбратья берут меня под руки. Сестра говорит, что я не должен сопротивляться. Лекарство нужно принять.
Я понимаю, что у меня нет выбора, открываю рот. Таблетка почти без вкуса. У меня появляется мысль спрятать её под язык. Не знаю, что это за препарат и хочу ли я его принимать. Сестра просит меня открыть рот и поднять язык. Они обращаются со мной словно с ребенком. Это унизительно.
Спрашиваю, что за таблетки. Сестра отвечает, успокоительное. Но разве мне нужно успокоительное? Мне кажется, что я веду себя нормально. Может я уже не понимаю, что такое “нормальное поведение”? Кто его знает. Мне страшно.
Скоро вечер. Солнце медленно клонится к горизонту. Тени деревьев становятся всё длиннее. Я стою у окна и размышляю. Я думаю о том, что каждый человек по-своему безумен, и это безумие дремлет где-то в глубине. Оно просто ждёт своего часа. Тебе стоит лишь переступить незаметную грань и ты соскальзываешь в него, словно в мягкую, вязкую трясину из которой уже не выбраться. Никогда.
Эти люди, что сидят тут со мной в общей комнате, эти душевнобольные, что окружают меня служат прекрасной тому иллюстрацией. От скуки я рассматриваю их. Изучаю. Словно они муравьи, а я пытливый энтомолог, который желает проникнуть в тайны природы. Я наблюдаю этих убогих, жалких существ и пытаюсь угадать, кто они. Кем были прежде. Были ли они нормальными людьми? У них была жизнь? У них были семьи? Любимые? Друзья? Увлечения? Теперь ничего не осталось. Только пустота, лишенная всякого смысла. Бесконечная пустота в их глазах.
Холодная пустота…
IV
Я чувствую себя странно. Может это из-за таблеток? Мне не хочется ничего делать. Сижу и смотрю в окно. Там пустота. Что-то происходит снаружи, за этими решетками, за этими стёклами, за этими стенами. Но мне это безразлично.
Мне ничего не интересно. Мои мысли словно потерялись где-то и не могут найтись. Они не могут сформироваться во что-то четкое, связное. Не могу размышлять. У меня не получается. Точно знаю, что не сплю. Но в то же время я словно во сне. Всё вокруг кажется нереальным. Неправильным. Меня немного тошнит.
Ко мне подходит женщина в белом халате. Медсестра. Кажется, я её знаю. А может нет. Я уже не уверен.
“Мистер Боуман.”
Её голос раздается в моей голове.
“Мистер Боуман, вам пора на процедуру. Нам нужно приготовить вас”.
Она берет меня под руку и ведет куда-то. Я иду с ней. Мне всё равно. Мы идём сквозь унылые серые помещения, сквозь длинные темные коридоры. Идём очень долго. Мне кажется – мы идём уже целую вечность. Прошли сотни коридоров. Все они смешались и слились в один бесконечный лабиринт, из которого мне никогда не выбраться. Может я должен жалеть себя? Бояться? Паниковать? Не знаю. Мне всё равно. Мои чувства пропали. Они, как и я, потерялись в этом лабиринте.
Вряд ли кто-то поможет мне. Ведь никто не знает о том, что происходит со мной. Я никому не нужен. Сейчас я не нужен даже себе самому. Мне всё безразлично.
Абсолютная пустота.
Мы всё еще идём? Я чувствую холод. Пальцы мерзнут. Я вхожу в белую комнату. Мне кажется, что стены здесь покрыты льдом. Но это не лёд. Это кафель. Холодный как лёд. Внезапно ко мне возвращаются чувства. Может быть не все, но страх точно вернулся. Он поднялся из глубины и вынырнул на поверхность одним могучим броском. Он мгновенно охватывает меня своими ледяными объятиями. Кожа покрывается пупырышками.
Мороз забирается под одежду. Хозяйничает там. Сковывает мои движения. Я не хочу идти дальше. Сестра тянет меня за руку, но я упираюсь.
“Идёмте, мистер Боуман,” – говорит она, а я не хочу идти.
Две пары крепких рук хватают меня и слегка приподнимают над полом. Я догадываюсь, что это санитары. Они несут меня в эту ледяную комнату, снимают с меня тяжелые ремни. Снимают с меня шерстяную кофту. Мое сердце бешено стучит. Я хочу уйти отсюда. Не знаю почему, но мне хочется сбежать. У меня очень плохое предчувствие. Мне страшно. Я дрожу.
Меня ведут в следующую комнату. Она наполнена электрическими приборами.
"Электро-конвульсивная терапия" – слова доктора Пирса мгновенно всплывают в памяти. В углу комнаты стоит большое деревянное кресло. Вокруг меня снуют люди в белых халатах. Я вижу доктора Пирса. Он кивает мне.
Спрашиваю, что происходит. Он отвечает, что волноваться не о чем. Он говорит, что сейчас мы проведём сеанс терапии и я смогу вернуться в свою палату.