— Давно, — отвечает за меня опекун.
Где-то здесь между этими двоими вдруг образовывается непонятная и очень подозрительная мужская солидарность.
Выпроводить они меня собрались, в общем!
— Тогда возьми это, — всучивает мне тарелку с кебабом, — и пойди, покушай. За какой-нибудь из столиков, — охотливо предлагает господин Якуп.
Судя по тому, что никаких возражений со стороны третьего участника нашего междуусобчика не следует, так понимаю, он тоже не против, очень даже “За”, чтоб я отсюда свалила, их двоих наедине оставила.
Ну, и ладно!
Ну, и пойду…
— Адем. Эмирхан, — слышу уже на границе порога, от бывшего мужа моей матери. — Её отчим.
Мне бы продолжить идти своей дорогой, пусть они дальше знакомятся и всё такое, но…
— Опекун! — поправляю, прежде чем закрыть за собой дверь кухни. — Временный! — вношу немаловажным уточнением.
И да, ухожу. Ни разу не оборачиваюсь, но так и чувствую, каким недовольным может быть провожающий меня взгляд.
А кебаб, как и всегда, воистину вкуснейший!
Я его не на один раз успеваю тщательно прожевать, пока двое мужчин, оставленных мной, непонятно о чём столь долго общаются. Явно же все кости мне перемывают. При мысли о последнем начинаю нервничать ещё больше. А чем больше я нервничаю, тем больше кушать, между прочим, хочется. Настолько, что решаюсь попросить у Эфе ещё один кебаб. Правда, дожевать его я всё-таки не успеваю. На столике передо мной появляется стакан апельсинового сока. На шум стеклянного дна, столкнувшегося с деревянной поверхностью я и отвлекаюсь, осознавая, что бывший муж моей матери возвращается. Усаживается напротив. По непроницаемому выражению лица так сразу и не разобрать, о чём они разговаривали.
— И? — интересуюсь напрямую. — О чем вы разговаривали?
На губах мужчины расцветает добродушная усмешка.
— Уж точно не о твоей беременности и будущем замужестве, — отзывается он.
Спокойнее от этого не становится ни на секундочку.
— И о чём же тогда? — не сдаюсь.
А он не спешит делиться подробностями. Не только стакан сока для меня приносит с собой. Неспешно раскрывает ещё одну — прихваченную с собой коробочку, внутри которой вполне знакомый мне стритфуд из мидий, начинённых рисом и специями. Прежде, сколько бы раз не видела, как готовил нечто подобное господин Якуп, да и сама подавала посетителям, не задумывалась даже, насколько это может вкусно или же наоборот. Но теперь, когда сидящий передо мной… он же не станет это есть? Вот здесь. На улице. Вот так. Весь такой в одежде, которая стоит наверняка, как три таких кафе. Или пять. Ведь такие, как он — те, кто живёт в шикарных домах и ездит на столь бесстыдно дорогущих тачках, обычно… Станет. Ещё как. Пока мои глаза округляются сами собой, мужчина с видимым энтузиазмом поливает мидии лимонным соком, выдавливая тот из прилагающихся к блюду тонко нарезанных долек, и совершенно не помнит про мой вопрос.
— И о чём же тогда вы разговаривали? — напоминаю.
И вот лучше бы не спрашивала!
— О том, что ты больше здесь не работаешь, — только и сообщает опекун, с аппетитом поглощая свою порцию мидий.
Что сказать…
Вполне закономерно.
Хотя менее обидно от этого не становится!
Вот и помалкиваю все последующие минуты, пока сидящий напротив заканчивает свою трапезу.
— Но если тебе здесь так нравится, можем заезжать сюда иногда, после твоей учёбы, — великодушно добавляет бывший муж моей матери, прежде чем оставить в качестве оплаты несколько купюр на столе, а затем подняться на ноги. — Здесь действительно вкусно, — улыбается с самым довольным видом, протянув мне ладонь в приглашающем жесте, ведь я сама не спешу вставать.
Обречённо вздыхаю. В самом деле поднимаюсь следом. Ловлю проносящегося мимо Эфе. Купюры со стола подбираю и отдаю ему.
— Вот так здесь принято расплачиваться, — ехидничаю в адрес своего надзирателя, то есть сопровождающего.
Он… опять снисходительно улыбается.
Вообще непонятно чем довольный!
— Уже уходите? — задерживается рядом с нами Эфе.
Больше не смотрит на моего временного опекуна, как на Второе Пришествие. И словно мало этого, замечаю, что господин Якуп тоже не находится на кухне. Облокотившись о перила ограждения, вытирает ещё влажные руки салфеткой и кивает нам в качестве прощания, стоит ему заметить направленный в его сторону взгляд. Совсем не выглядит нервным или чем-то недовольным.