— Ну как же? Конечно, невежливо, — округляет глаза с театральной искренностью Дерья. — Целое утро прошло, а ты так и не соизволила извиниться, — склоняет голову чуть вбок с самым заинтересованным видом, кокетливо накрутив витой светлый локон вокруг указательного пальца.
Хотя недолго эта её видимая беззаботность сохраняется. Подведённые коричневым карандашом идеальные брови взлетают вверх, изображая удивление, когда последующая пауза затягивается. Я не отвечаю. Вспоминаю о том, что ни один из ответом не является верным. Никогда. Ни с ней. Что бы я ни сказала, она давно вынесла мне свой приговор.
— Что, не считаешь себя виноватой? — не терпит моего молчания Дерья, шагнув мне навстречу.
Перед моим носом мелькает алый маникюр, прежде чем её пальцы сжимаются в кулак и опускаются на край стола, а сама девушка склоняется ко мне ближе.
— В самом деле не считаешь, да, Асия? — понижает голос, который звучит теперь как угроза.
Не ведусь.
— И в чём же я должна считать или не считать себя виноватой? — интересуюсь ровным тоном.
А то с неё станется. Она ведь не уточнила, в чём именно. И я потом могу стать таковой за всё подряд. Даже если это будет очень длинный список самых нелепых и вообще не имеющих никакое ко мне отношение ситуаций. До тех пор, пока ей банально не надоест забавляться.
— А ты не помнишь? — усмехается собеседница. — Как не стыдно, Асия, — переходит на фальшиво прискорбный тон. — Но ничего. Я даю тебе время подумать, — склоняется ещё ближе, укладывает ладони на мои плечи, будто обнимает. — До конца дня, Асия, — предупреждает мне на ухо.
Пожалуй, где-то здесь моё терпение заканчивается. Перехватываю её ладони. Не отталкиваю в прямом смысле, но решительно отодвигаю от себя.
— Не имею ни малейшего понятия, о чём ты, Дерья, — произношу, старательно сдерживая себя, чтобы голос по-прежнему звучал достаточно ровно. — Как и ты не имеешь ни малейшего понятия о том, что могло произойти, — добавляю, хотя это лишнее.
Зачем ей рассказывать?
Бесполезно.
К тому же наши руки до сих пор сцеплены вместе. А одноклассница использует силу, чтобы вновь оказаться ближе ко мне.
— У тебя есть время до конца этого дня, Асия, — повторяет она то, что я уже слышала. — Я не настолько великодушна, чтобы давать такой, как ты, ещё больше возможностей. Ты извинишься. Передо мной. Пообещаешь, что больше ни за что и никогда не приблизишься к моему парню. И так, чтобы все это слышали. Иначе…
Всё-таки отталкиваю. Не сильно.
— Иначе — что, Дерья?
Не падает. Крепко держится на своих элитных каблуках. Или же я — намного слабее. Разве что подол её юбки слегка разлетается, стоит ей слегка покачнуться.
— Каждый здесь знает, что будет тогда.
Глава 7.2
— Каждый здесь знает, что будет тогда.
Как подтверждение прозвучавшим словам, по классу разносятся понимающие смешки. Сама анаконда гордой дефилирующей походкой удаляется туда, где сидит на уроках обычно. Хотя на этом её выступление не заканчивается. Пока идёт между рядов, взгляду Дерьи попадается Лаль Юксель — слегка пышных форм, обладательница роскошных рыжих кудряшек и самая безобидная из всех, кто только обитает в школе «Бахчешехир». При приближении Дерьи, она задумчиво грызёт карандаш, глядя в окно и не замечает надвигающуюся опасность.
— Миленький браслетик, — комментирует блондинка.
Ворох рыжих кудряшек взмывает ввысь от резкого разворота головы их обладательницы.
— Спасибо, Дерья, — радостно улыбается услышанному комплименту Лаль. — Мне его сестра вчера подарила, — улыбается ещё шире. — Он и правда очень милый, считаю.
— Что? — только собирающаяся двинуться дальше Дерья, резко останавливается и вновь разворачивается к ней. — Как ты сказала? — переспрашивает, но ответа не ждёт. — Правда, считаешь его милым? — окидывает цепким взглядом.
Смотрит пристально. Неотрывно. Будто коршун, пикирующий с громадной высоты вниз, обнаруживший свою добычу. Неудивительно, что девчонка вся сжимается, втянув плечи, глядя на одноклассницу снизу-вверх, как пойманная на завтрак мышка.
— Хира! — разносится следом по всему классу громким и нетерпеливым от анаконды, а та, кого зовут, моментально изображает готовность внимать своей предводительнице. — Ты тоже так считаешь? Скажи. Он и правда, — выделяет то, что её, судя по всему, так взбесило, — очень милый?
На лице одной из самых преданных гадюк отражается сомнение. Она не спешит отвечать, демонстративно приложив указательный палец к губам, несколько раз постучав по ним.