Проблема заключалась в том, что у Иты не было явных доказательств. Да, художник обладал магическими способностями. Да, он помог ей перебраться на остров и договорился с лесом. Но все остальное вполне могло быть не более чем плодом его нездорового воображения.
– Предположим, я верю в истории про богов, героев, нейтралов и прочее. Тогда ответь на главный вопрос: почему ты сам не убьешь Хрустального Принца? К чему возиться со мной и стрелами, если сам можешь прикончить кого угодно.
– Я не убийца.
– Ах да! Ты же великий художник, чей талант…
– Я не могу никого убить. Тот, кто должен изобразить истинную сущность Смерти, не имеет права убивать сам. Таковы условия, изменить которые мне не под силу.
– Даже если речь идет о твоей собственной жизни?
– Ей ничто не угрожает.
– Прости, я забыла – ты ведь бессмертный. А убиваешь исключительно чужими руками. Попросить лес сбросить в пропасть нескольких смертных – не значит убить их.
– Я скорее выполняю волю Сарга, чем…
– Конечно, сам ты ни при чем. Чистый невинный мальчик с незапятнанными кровью руками. Знаешь, больше всего на свете я ненавижу таких, как ты. Говорящих о морали, о долге чести, о достоинстве, гневно изобличающих зло и несправедливость.
– Ты ненавидишь не кого-то или что-то. Ты ненавидишь исключительно ради самой ненависти.
– Не важно, что или кого ненавижу я, сейчас разговор о тебе.
– Ошибаешься. Мы говорим о тебе. А точнее, я начал рассказывать, почему Сарг отдал тебе стрелы судьбы.
– И к чему мы пришли?
– К тому же, с чего начали. Друид полагал, ты можешь убить человека. И вначале так и было. Но после того, как сломались стрелы, все изменилось.
– Разве я стала меньше ненавидеть предателя?
– Наоборот. Еще больше. Просто отныне ты уже не можешь жить без него. А последняя стрела…
– Я уже слышала эту историю, можешь не повторяться. Как только рассчитаюсь с подонком, отдаем ее тебе.
– Сомневаюсь.
– В моем слове?
– В том, что у тебя хватит сил убить свою ненависть.
– Напрасно.
– Нет. Детские обиды и глупые шалости переросли в нечто большее. «Нейтрал» мог убить тебя и не сделал этого. Интересно почему?
– Ты же у нас самый умный и знаешь ответы на все вопросы.
– Я знаю только то, что сейчас здесь происходит нечто странное. Человек не может идти по воздуху, не используя магию. И ты должна была умереть дважды. Первый раз – от руки предводителя отряда, на чью жизнь покушалась, а второй – когда ранила себя отравленным ножом.
– Скажи честно, ты сам не устал от глупых историй? Все эти сказки про крылья смерти на поверку не стоят ломаного гроша.
Толинель тяжело вздохнул. На редкость трудно разговаривать с тем, кто не хочет тебя понять.
– Если я от чего и устал, то лишь от своей миссии. Нас с Саргом многое связывает, поэтому я не смог отказать ему в пустяковом одолжении. Которое на поверку оказалось большим, трудным, запутанным делом.
– Знаешь, я тоже начала от тебя уставать. Если бы я могла без твоей помощи покинуть этот «чудесный» остров, уже давно отдала бы стрелу и забыла о нашей встрече.
– Но без меня ты отсюда не можешь уйти.
– Не могу.
– И потому нам придется дождаться развязки.
– Выходит, так. Кстати, а что ты имел в виду, когда говорил о воздухе и магии?
– Только то, что Принц идет по воздуху, не используя магию.
Предвидя новый вопрос, Толинель пояснил:
– С магией он бы летел по воздуху, а не шел. Улавливаешь разницу?
– Нет.
У Иты создавалось впечатление, что они говорят на разных языках.
– Это Мефисто – остров, куда невозможно долететь. Сюда можно переместиться так, как это сделал я, либо использовать портал. И то и другое обычному человеку не под силу.
– А как же я?
– Во-первых, ты не обычная, а во-вторых, я тебе помог.
– То, что подонок, предавший голос крови, не может быть нормальным человеком, я знала давно, а вот как он идет по воздуху, остается загадкой.
– Для меня тоже.
– Даже так? – Ита была искренне удивлена. – А мне казалось…
– Можно прожить в десять раз больше, чем я, и все равно не будешь знать ответы на все вопросы. Это в принципе невозможно.
– Раз ты смог вызвать Мефисто, то должен знать все, что с ним связано.
– Мне известно многое про летающий остров, но я впервые сталкиваюсь с тем, что к нему кто-то идет по воздуху.
– В таком случае это может быть поворотным пунктом в истории этого клочка суши.
– И не только его. Твоя встреча с Принцем может изменить судьбу мира.
– Ничего она не изменит. – Ите надоел затянувшийся разговор ни о чем. – Я убью предателя, передам стрелу Саргу – и все будут довольны. После чего ты сможешь до конца дней обсуждать с друидом проблемы накренившейся лодки.
– Пусть так. Будем считать, что со мной все понятно. А ты?
– Я?
– Да, чем после этого будешь заниматься ты?
– Продолжать войну.
– Твоя война окончится вместе со смертью Хрустального Принца.
– Моя война закончится только тогда…
Ита не закончила фразу, потому что увидела, как сгорбленная под тяжестью груза фигура сначала опустилась на колени, а потом распласталась в воздухе, словно огромная птица, зависшая над добычей.
– Смотри, он упал! Точнее, лег… А… В общем, не знаю, как это назвать, но там что-то случилось.
Художник и сам видел, как обессиленный человек «лег». Хотя точнее было сказать «воспарил над пропастью, раскинув в стороны руки-крылья».
– С ним что-то случилось!
– Безусловно.
– И как долго он будет находиться в таком положении?
– Не знаю.
– Проклятье!
Ите начинало казаться, что это никогда не кончится. Как будто сама судьба оберегает мерзавца. Скоро деревья сбросят в пропасть жалкие остатки выживших, а главный предатель останется вне досягаемости. Кто угодно пришел бы в отчаяние. Цель казалась такой близкой, и вдруг…
– Стоп!
У нее же осталась последняя стрела. Художник уверен – лучница настолько «горячо любит» своего врага, что не представляет без него жизни. Настало время проверить, так ли это на самом деле.
– Не знаю, как ты будешь ее доставать, но это уже не мои проблемы. – Таким тоном говорят только те, кто безоговорочно уверен в своих словах.
– Что? – Глубоко задумавшись, Толинель не сразу понял, о чем речь.
– Мне ничто не мешает выстрелить в сердце человека, который давно перестал им быть. Прямо сейчас.
– Ты хочешь использовать последнюю стрелу?
– Как ты догадался? – Ита даже не пыталась скрыть насмешку.
– Лучше… – Толинель осекся на полуслове.
– Лучше этого не делать? А то рухнет блестящая теория насчет одинокой волчицы, идущей по следу? Ну что же ты молчишь?
Несмотря на разницу в возрасте и жизненном опыте, взрослый не может объяснить малышу, что тот не прав, до тех пор пока ребенок сам этого не захочет.
– Сделай то, что должна, и покончим с этим.
Что сейчас ни говори, девушка все равно поступит так, как считает нужным. Один из этих двоих должен умереть. И чем скорее, тем лучше. Остальное не имеет значения.
– Я сделаю…
Ита встала с земли, разминая затекшее тело. Теперь прятаться не от кого. Единственный выстрел поставит точку в затянувшемся противостоянии.
– Когда боги, устав от вечной жизни, начнут войну, пожирая друг друга, появится человек, способный уничтожить мир, – кажется, так?
– Да.
– А про меня в пророчестве ничего не говорилось? – Ита подняла с земли лук.
– Нет.
– Странно. Может, ты ошибся и это не «серый» человек, а обычный предатель?
– Обычные люди не ходят по воздуху.
– С тобой не поспоришь.
– С тобой тоже. – Он говорил игривым тоном, но в воздухе чувствовалось скрытое напряжение.
– Получается, я не просто мщу, а еще и спасаю мир?
Лучница достала последнюю стрелу.
– Выходит, так. Впрочем, с некоторых пор для тебя мир уже ничего не значит.