— Разве ты…
— У нас есть определенная линия расследования, — продолжил Дейв. — Сержант Форд, может быть, лучше разговаривать с этим человеком на языке, который он понимает? Предложите мистеру Лоу пойти и трахнуть себя самого.
Моя машина стояла на улице. Я немного подождал — вдруг Дейв захочет поговорить со мной или всыпать мне по первое число; через пять минут я увидел, как его машина сорвалась с места у участка на огромной скорости. Возможно, произошло еще одно убийство. Или он надеялся, что Кармел еще не успела заснуть.
У меня состоялся короткий разговор с Деннисом Финнеганом. Шейна Говарда арестовали по статье четвертой уголовного законодательства, позволявшей полицейским задержать его на шесть часов. Этот срок можно продлить еще на шесть часов, прежде чем предъявить обвинение, но Финнеган надеялся, что этого удастся избежать. Он пообещал позвонить мне утром. На автоответчике я увидел записку от Сандры. Она просила меня позвонить, но я не стал. Мне на этот день Говардов хватало.
Когда я добрался до дома, налил себе огромную порцию «Джеймисона» и взял бутылку «Гиннесса». Я выпил все это, стоя в темноте моей кухни. Задний двор освещался призрачным светом охранной сигнализации соседей. Две яблони склонились друг к другу кронами, как двое влюбленных, роняя перезревшие и гниющие плоды. Я знал, что они чувствуют. В плюсе у меня находка Эмили и определение хотя бы части шантажистов Шейна Говарда, несмотря на то что один из них являлся моим другом; в минусе — моего клиента арестовали по подозрению в двух убийствах, а у меня вовсе не имелось уверенности, что эти обвинения беспочвенны. Я прикидывал, не могли Шейн внезапно обнаружить, что у его жены интрижка с Брэди, и убить их обоих. Интересно, кому Брэди отправил порнофильм с Эмили? Опять же любопытно, имеет ли Брок Тейлор какое-нибудь отношение ко всему этому, и в самом ли деле Шон Мун платил Рейлли, и действительно ли он был серьезным игроком, а не ребенком-переростком, каким казался. И еще: кто послал мне карточку на мессу по Стивену Кейси, кем он был для семьи Говард и как умер?
Я послал Дейву послание следующего содержания:
«1. Мне очень жаль, что все так получилось, шеф. 2. Стивен Кейси умер в День поминовения усопших в 1985 году. Есть звон? Лоу».
На моем домашнем телефоне мигал огонек. Пришло послание от нового мужа моей бывшей жены. Она хотела, чтобы я знал о ее начавшихся родах. Она хотела, чтобы я узнал об этом раньше всех остальных. Я ничего не хотел знать, не хотел слушать новости и не пил за нее, или за него, или за ребенка, или за счастье, которого им не желал. Я просто пил до тех пор, пока виски не заставило меня подумать, что во всем этом есть что-то забавное. Я едва не расхохотался. Затем вспомнил, что бросил пистолет в кусты, вышел из дома и подобрал его. Затем я лег на диван в гостиной, он оказался достаточно длинным, чтобы не покалечить на хер спину, скинул ботинки и заснул.
ЧАСТЬ II
ДЕНЬ ВСЕХ СВЯТЫХ
Когда в семье нелады, они имеют тенденцию сказываться на самом слабом ее члене. И все другие члены семьи это знают. Они делают скидку тому, кто попал в беду… потому что знают, что в этом тоже виноваты.
ГЛАВА 11
Меня разбудил в шесть утра шум крыльев — последние несколько дней на печной трубе и подоконниках сидели вороны. Я немного полежал, прислушиваясь к астматическому хрипу их дыхания, и ждал, когда они начнут каркать, но они все еще совещались. Я разделся, принял душ и с некоторыми трудностями побрился. Лицо слегка кровоточило, но ничего страшного не случилось, хотя рана делала меня немного похожим на плохого парня в черно-белых фильмах. Я оделся, порезал два апельсина на четвертинки и съел их, пока сбивал три больших яйца с луком и маслом, затем съел яичницу с несколькими кусочками копченой семги и двумя чашками кофе. Выпил две таблетки нурофена, чтобы не мучило похмелье и не болела рука в том месте, где ее укусила Эмили.
Снаружи начинался такой день, каким я всегда помню День всех святых — нависшее серое небо, как будто мир был наполненным дымом шаром из хрупкого стекла, который мог в любой момент разбиться. Терпкий запах фейерверков все еще держался в воздухе, как запах пороха после перестрелки. На фоне низкого рычания автомобильного движения я слышал шумную возню ворон в кустах. Они резко выделялись своим черно-серым оперением на фоне блестящих красных ягод. Мое появление они восприняли как сигнал к началу какофонии. Газеты уже принесли. Я взял пачку с порога и положил ее на пассажирское сиденье машины. Когда я вышел из дома, зазвонил телефон. Это был Деннис Финнеган, сообщивший, что полиция продлила содержание Шейна Говарда под стражей еще на шесть часов. К обеду они должны либо отпустить его, либо предъявить обвинение. Мне необходимо было многое сделать до этого. Серое утро незаметно перерастало в день, когда я вывел «вольво» на дорогу.
Непрерывные пробки на шоссе в Рейнлаф дали мне массу времени, чтобы просмотреть заголовки в таблоидах, в основном касавшиеся двух убийств. Разумеется, главенствовала тут Джессика Говард, и несколько газет даже опубликовали ее фотографии рядом со снимком Эстер Мартин, женщины, убитой в своем доме год назад или около того. Полиция несколько раз арестовывала ее мужа, но не смогла предъявить обвинение. Помещая фотографии обеих убитых женщин рядом, полиция давала понять, что не только она считает Шейна Говарда виновным, но у нее нет никаких моральных обязательств скрывать свое мнение от прессы. Наряду с подобающим случаю печальным тоном газеты не отказали себе и в некоторой вульгарности: Джессика играла Салли Боулс в «Кабаре» несколько лет назад, и только «Айриш таймс» воздержалась от опубликования фотографии актрисы в черном белье в стиле тридцатых годов. Вместо этого газета поведала о повышении зарплаты в общественном секторе и состоянии европейской торговли, отправив оба убийства на вторую полосу, где Джессику Говард назвали невесткой доктора Джона Говарда, а на фотографии она строго смотрела из-под шали в «Поездке к морю».
«Айриш индепендент» напечатала сочувствующий рассказ о карьере Джессики, читавшийся как закодированный, особенно в тех местах, где говорилось о ее «удивительно тесных профессиональных отношениях» с режиссерами.
В газетах упоминались успехи Дэвида Брэди в регби, и несколько игроков, включая некоторых бывших товарищей по команде Шейна Говарда международного уровня, выступили со своими панегириками. Однако двое из них предположили, что в последнее время Брэди отошел от профессионального регби и занялся другим делом, — тактичное признание в том, что он не оправдал надежд, подаваемых в юности, или что он профукал свой талант.
Я свернул налево, на Эрриан-вей, проехал через деревню Рейнлаф и остановился на углу тенистой площади. Дэвид Мануэль жил в трехэтажном доме, построенном в викторианском стиле из красного кирпича, с витражными панелями на входных дверях, кучей велосипедов, рюкзаков и кроссовок в большой прихожей и женой с посеребренными кудрями, одетой в алые штаны. Она проводила меня по лестнице меж книжных полок на чердак, где был устроен его офис. Он был выкрашен в кремовые и сероватые тона. Здесь тоже имелись книжные полки до потолка и окна в потолке, которые пропускали бы утренний свет, если бы таковой имелся.
Дэвид Мануэль меня уже ждал. Ему было лет пятьдесят с хвостиком, одет в длинный кардиган разных зеленых оттенков, бледно-зеленую льняную рубашку без воротника и в тон ей брюки. Седые волосы доходили до плеч, маленькое лицо морщинистое, но мягкое и чистое, как у монахини; он сложил пальцы домиком и скупо улыбнулся мне через очки в серебряной оправе. Я вытер лоб тыльной стороной ладони; от пота защипала ранка, оставленная зубами Эмили Говард.
— Доктор Мануэль, я Эд Лоу.
— Я не доктор…
— Знаю, — сказал я. От пота щипало глаза, и я вытер их рукавом.
Мануэль вопросительно взглянул на меня.
— Может быть, вам нужен врач. Вы больны? — спросил он. Голос оказался высоким и раздраженным. — Вы в слишком хорошей форме, чтобы жаловаться на сердце.