— Привет, как ты? Если не можешь говорить, я пойду…
— Подожди, — остановил его Марко. — Я рад тебя видеть. После самоубийства Дзуккини мы даже не перезванивались.
— Я знаю, но меня завалили работой.
— Да ладно, я прекрасно все понимаю. Присаживайся.
Марко показал рукой на место у своей кровати.
— Что с тобой случилось? — спросил Мормино.
— У меня вырезали почку.
— Зачем?
— Она была нужна моему брату. — Голос Марко выдал его волнение.
Мормино замер с открытым ртом. Они не были настолько близкими друзьями, чтобы Марко стал рассказывать ему о подобных вещах. Да и теперь он сделал это только потому, что Мормино застал его в минуту слабости. Голос журналиста заставил Паоло встряхнуться.
— Докладывай, с чем пожаловал? Какие новости?
— Сколько времени ты уже находишься в изоляции и не читаешь газет?
— Два дня. Но это небольшая жертва. Я не слишком-то стремлюсь выйти отсюда.
— А я думал, тебе нравится твоя работа.
— Они вышвырнули меня вон. Я был настолько глуп, что попался на их удочку.
— Что произошло?
— Главный редактор снял меня с должности репортера и отправил в отдел региональных новостей, иными словами, меня снова пригвоздили к письменному столу.
— Чем же ты вызвал их недовольство?
— Предполагаю, что мое место стало наградой нужному им человеку за проявленную покладистость. Став репортером, я вышел из редакционного комитета. Через месяц после снятия меня с должности ее отдали Анджело Гоцци, подписавшему с ними удобное для них соглашение.
— Отличная история. Внушает оптимизм.
— Но ты же здесь не для того, чтобы выслушивать мои жалобы.
Мормино слегка покраснел. Он добивается помощи от человека, который, оказывается, чтобы помочь брату, только что перенес тяжелую операцию и не хочет больше слышать о расследованиях и убийствах.
— Они убили Заркафа. Двумя выстрелами в грудь. Вчера утром его тело нашли на заброшенной фабрике позади железнодорожной станции. Убийство явно заказное.
— Эта фабрика со всех сторон окружена кирпичной стеной? А внутри, за стеной, тянутся бараки?
— Да, ты знаешь это место?
— Любопытно. У меня была там с Заркафом встреча. Перед Рождеством. Честно говоря, ужасное место.
— Тебе угрожали?
— Нет, но мы разговаривали в одном из строений практически в темноте. Когда фабрика еще работала, там, возможно, была проходная.
— Тело обнаружили именно там.
— Наш разговор был корректным, но угроза в нем все же прозвучала. Он дал мне понять, что моя жизнь в его руках. Как будто он там господин и повелитель. Вернувшись домой, я записал наш разговор, слово в слово. По крайней мере все, что запомнил. Блокнот сейчас при мне. Я не знаю, зачем я взял его с собой в больницу. Не думал, что это дело снова откроют.
— Нет. Они завели новое дело.
— И кто же его убил?
Мормино пожал плечами:
— Уж точно не я.
— Боитесь, что все начнется снова?
— Стычки на улицах? Не думаю. Ситуация изменилась. Араба убил неонацист, а затем погиб сам.
— Но ты в это не веришь?
— Я чувствую, что между двумя убийствами есть какая-то связь, но пока не пойму какая. Быть может, тут поможет твоя фотография.
— Но тебе не удалось ничего извлечь из нее.
— С тех пор прошло три месяца, — уклончиво ответил Мормино.
— И ты выяснил что-то новое?
— Мне удалось провести кое-какие параллели. Конечно, это всего лишь гипотеза, но вполне достоверная.
— И кто же эти наши наркоманы на фото?
— Лукман и Дзуккини.
Марко задумался. Лукман и Дзуккини. Да, в декабре двухтысячного года это стало бы сенсацией. Только с тех пор прошел почти целый век, и кончается март две тысячи первого года. Теперь ему уже не до страшных историй, все это без толку.
— Лукман и Дзуккини, — эхом повторил он в пустоту.
— Да. Я уверен, что Лукмана убил Дзуккини, но не могу понять, кто же расправился с Заркафом.
— Быть может, никакой связи тут нет?
— Должна быть.
— Ты слишком поддаешься эмоциям. А где же железная логика следователя? Факты, факты прежде всего.
— И что говорят нам факты? Что Лукман и Дзуккини знали друг друга — они передавали наркотики в больничном подвале. Но при чем тут Заркаф?
— Он контролировал наркотрафик. Что-то не поделил с одним из напарников, и тот его заказал.
— Да, вероятно. В таком случае торговля наркотиками — вот что связывает оба убийства.
— Решение найдено.
— Тебя это убедило? — спросил Мормино.
— Звучит убедительно. Заркаф производил впечатление сильного человека. У влиятельных людей — влиятельные враги.
— Мы у цели. Как ты достал фотографию?
Мормино колебался, прежде чем задать этот вопрос. В нем и заключалась главная цель визита. Если он узнает, при каких обстоятельствах была сделана фотография, возможно, ему удастся вскрыть более глубокие связи между Лукманом и Дзуккини.
— Если я скажу тебе это, то предам своего информатора. Могу только гарантировать, что следствию эти сведения не помогут.
— Ты можешь хотя бы сказать мне: тот, кто сделал фото, лично знал Лукмана и Дзуккини?
— Нет, абсолютно исключено. Минутку, у меня кое-что есть для тебя. Передай мне черную сумку, ту, что стоит у шкафа.
Мормино поднялся и подал другу сумку. Марко извлек из нее блокнот и протянул Паоло.
— Держи. Это мой отчет о встрече с Заркафом и о том, что этому предшествовало. Рождественским утром у нас была встреча в том самом помещении, где обнаружили тело. К сожалению, дать показания на следствии я не смогу.
Шеф криминального отдела сунул блокнот под мышку.
— Не знаю, как тебя благодарить. Я имел нахальство заявиться в больницу, напрягать тебя, расспрашивать…
— Ничего страшного. Мне было даже приятно. Но знаешь, я больше не хочу в этом участвовать, никогда.
— А жаль.
— Ты тут ни при чем, наоборот. Спасибо за новости.
Мормино решил, что пора откланяться. Прощаясь с другом, он заметил горькую складку у его губ. Паоло догадался, что Марко отдал брату почку в стремлении обрести душевное равновесие, но так пока и не пришел к миру с самим собой.
Полицейский вышел из больницы, коря себя за бестактность, ведь он приставал к человеку, находящемуся в тяжелом состоянии, только ради того, чтобы получить от него информацию и хотя бы на миллиметр приблизиться к разгадке тайны убийства дяди и племянника. Чем дальше в лес, тем больше дров. Он попытался успокоиться и переложил во внутренний карман куртки блокнот Марко.
Глава четырнадцатая
От жары и пота плащ прилип к майке и к сиденью машины, а майка плотно приклеилась к спине. Ему казалось, что он путешествует по тропическому лесу, а на самом деле машина только что выехала из города. По обеим сторонам дороги мелькали луга, деревья и холмы. Настоящая деревня. Если верить сведениям, полученным в полицейском управлении, где-то здесь должно находиться логово нигерийских проституток.
Через час окончательно стемнело, и по обочинам дороги действительно замаячили силуэты «ночных бабочек». Жара стала абсолютно невыносимой.
Мормино зажег лампу над приборной доской, в тысячный раз спросив себя, что он делает здесь, к чему эти попытки во внеслужебное время сдвинуть с места зашедшее в тупик следствие. С того дня, как был застрелен Заркаф, прошло уже две недели.
Он сам не мог понять своих мотивов. Подумаешь, убийство какого-то наркомана-араба — большое дело! Однако сразу вслед за тем исламисты вышли на улицы, неонацисты пытались поджечь город, а полицейские избили мусульман.
Дядю этого наркомана, довольно влиятельного в своих кругах человека, застрелили четыре месяца спустя, но это событие уже никого не волнует. Заркаф погиб в неподходящий момент. Смерть Лукмана взорвала общество, в котором долго зрел протест. Заркаф умер, когда вся волна гнева уже выплеснулась наружу.