– Не волнуйтесь, мы обеспечим ей должный уход. Надеюсь, вы нас не оставите. Пелагея убери осколки, что же ты стоишь. Бедная служанка так и стояла около разбитого подноса, как вкопанная. Маруся, улыбаясь, смотрела на родных. Мама была такая довольная, что уже начинала считать с доктором приблизительные числа для родов. Только Антон Павлович сидел нахмурясь, как будто что-то подозревал.
– Извините меня, – Маруся встала из-за стола, – я пойду в свою комнату.
– Что-то не так? Ты не рада? – встревожилась мама.
– Нет, что ты, я очень рада, но такую замечательную новость надо обдумать, – Маруся улыбнулась.
– Я провожу тебя, – отец Яна приподнялся, – хочу наедине поздравить тебя, Маруся. Вы позволите? – он обратился к Анне Васильевне.
– Да, конечно, мы все понимаем из-за чего-то смутилась хозяйка.
– После разговора спускайтесь к нам.
– Да, конечно, должны же мы выпить за внука, – придерживая Марусю за локоть сказал Антон Павлович.
– Не торопитесь, друг мой, может там прелестная внучка, – довольно улыбнулась мама. Доктор хихикнул.
– Пойдем же, родная, – Антон Павлович подтолкнул Марусю к выходу.
Путь до комнаты они преодолели молча. Впустив Марусю в комнату, Антон Павлович запер дверь. Она знала, какой вопрос задаст свекор. Маруся села у окна. Свекор ходил в зад то в перед, не решаясь произнести ни слова. Как тигр, большими шагами он мерил Марусину комнату. Наконец-то ему надоело, и он встал как вкопанный. Прислонился к стене. Маруся смотрела на него, не отводя глаз. Она ожидала крика возмущения, но не видела зла на его небритом лице. Время будто замерло. Что сказать ему, она не знала. А он все время молчал и странно смотрел на нее. Только спустя какое-то время он спокойно спросил:
– Кто-отец-то? – он кивнул на живот Маруси. – Ты мне скажи, но подумай сперва. – Он отошел от стены и прислонился к окну рядом с Марусей. – Тебе же нужна будет моя помощь? А я за внука все отдам. – Он строго посмотрел на Марусю. Она опустила глаза. Что ему ответить она не знала. Если обмануть, то сохранить репутацию не только свою, но и доброе имя семьи. Ведь Антон Павлович не оставит просто так ее предательство. А правда – очень горька.
По щеке ее побежала слеза. Глядя на Марусю, Антон Павлович все понял, но продолжал выжидающе смотреть.
– Вы простите, но этот ребенок не вашего сына.
На комнату опустилась долгая тишина. Маруся встала, встряхнув тишину.
– Простите, но обманывать вас я не могу. Делайте, что считаете нужным, я этого заслуживаю, но…
– Никаких «но», – оборвал ее свекор. – Значит этот ребенок того убийцы, – утвердительно сказал Антон Павлович. – Я не знаю, как ты будешь жить с этим, но Бог тебе судья. – Он подошел к двери, и не оборачиваясь вышел вон. Ожидая скандала, Маруся прислушалась, но было тихо. Только потом Пелагея рассказала, что Антон Павлович сообщил, что уезжает с семьей в другую деревню из-за того, что все здесь напоминает о сыне. И просил сообщать ему все новости о внуке. Маруся была удивлена таким поведением свекра, но очень обрадовалась, что все так закончилось.
Время побежало по ее линии жизни, неумолимо меняя все на своем пути.
ЭПИЛОГ
Утро выдалось теплым. Цветы в полях старались заполнить все вокруг своим запахом. Дорога была долгой очень долгой. Путник в ободранной рубахе сел на берегу речки. Там, дальше по дороге, он когда-то оставил свою жизнь и любовь. И теперь, как бы не смешно это не звучало, он просто боялся не найти все это там. Он вглядывался в гладь воды, пытаясь отыскать в ней немного храбрости. Хотя там, откуда он вернулся, путник доказал свою храбрость и силу. А вот перед домом испугался. Опустившись к воде, он еще раз умылся и пригладил торчавшие во все стороны волосы. Отражение ему не понравилось, и он с силой ударил по воде ладонью, круги побежали по глади, а рябь исказило его лицо. Он изменился, его изменило время и место, но не прогнуло. Путник все так же любил всем сердцем, хоть и стал более жестче и старше. Глаза не блестели, а голос стал грубее. Но все равно, глубоко в душе он был все тем же. Он это знал, а поймет ли она, примет ли его такого? Путник поднялся и двинулся в деревню, ждать больше не было смысла. Он шел медленно, едва передвигая ноги, поднимая пыль с дороги. Деревня встретила тишиной. Почти ничего не изменилось, – подметил он. Колокола на часовенке зазвонили, приглашая людей к ранней службе. Кое-где начали встречаться люди. Кто-то спешил на работу, а кто-то, крестясь спешил помолиться.