И действительно в руке у одного из них мелькнул и тут же скрылся в кармане какой-то металлический жетон.
— Где он? — спросил полицейский.
— Кто?
— Молодой человек, который только что вошел в бар. Мы видели, как он спрятался здесь, и он отсюда не выходил, так что не вздумайте темнить.
Я почесал в затылке и сделал вид, будто припоминаю.
— Рыжий, в синем плаще?
Парочка закивала, как две марионетки на одной веревочке.
— Он прошел сюда. — Я указал на мужскую уборную.
Один из полицейских ринулся к двери и распахнул ее. При виде открытого окошка и задворков он злобно выругался.
— Смылся, — констатировал он. — Попробуем догнать.
Не затворив за собой дверь, он выскочил на улицу. Второй полицейский бросил на стойку карточку с какими-то цифрами.
— Если еще раз его увидите, позвоните по этому телефону. Поможете нам поймать его — получите вознаграждение.
Он небрежно отдал честь и поспешил вслед за своим коллегой.
Через минуту я извлек парня из тайника. Он отряхнул плащ и, казалось, собрался уходить.
— Не торопись, — посоветовал я. — Сейчас тебе безопаснее побыть здесь. Выпей и отдышись. Виски?
Он нерешительно кивнул.
— Денег у меня не густо…
— Ладно, дам в кредит, — перебил я и налил ему ртомку шотландского виски, которую он осушил одним глотком. Когда он ставил рюмку на стойку, руки у него дрожали.
— Ну а теперь выкладывай, — сказал я. — Что ты натворил?
Он вздохнул и показал на улицу.
— Вот это.
Я посмотрел в окно. Дождь перестал, сквозь разрывы в облаках проглядывало солнце. Как всегда в это время дня, машин на улице было мало, но близился час, когда все наперегонки ринутся в пригороды.
— Что «это»? Уж не дождь ли?
Я улыбнулся — ведь это была шутка, но его она не рассмешила.
— Да, дождь.
— Ты сумасшедший, — догадался я.
— Объясните это тем типам, что гнались за мной.
Люди, повторяю, бывают разные, а этот парень, пусть даже он и чокнутый, показался мне занятным. К тому же я упивался сознанием собственного благородства: ведь я только что помог человеку в беде. Я откупорил банку пива, налил два стакана и один подвинул к нему.
— Выкладывай, — сказал я еще раз.
— Зовут меня Клод Рейнз, — начал он. — Я ирландец, родом из Дублина. Еще в детстве…
Я жестом остановил его и повторил его имя.
— Кажется, был такой актер…
— Клод Рейнз. Да, был. Мы однофамильцы, а моя мамаша обожала его, не пропускала ни одного его фильма и назвала меня Клодом в его честь. Рассказывать дальше?
Я кивнул.
Клод поведал мне, что с тех пор как себя помнит, он ненавидит дождь. В Дублине дождь идет ежедневно, но Клоду выпало на долю мокнуть гораздо больше, чем другим, потому что стоило ему высунуть нос из дому, как начинался ливень.
— Еще в первом классе меня за это дразнили. На переменах я старался под любым предлогом остаться в классе, а если выходил во двор — тут же разверзались хляби небесные. Я так и не выучился играть в футбол, потому что все матчи, в которых я пытался участвовать, приходилось прекращать изза дождя. У меня не было товарищей. Соседским ребятишкам не хотелось играть на улице под проливным дождем.
Разумеется, сказал он, никто всерьез не верил, что он и правда как-то влияет на погоду, но у него все это вызвало дикую ненависть к дождевым тучам. Хуже всего было летом. Папаша его весьма преуспевал и мог ежегодно на месяц выезжать с семьей на курорта. Но куда бы они ни ездили, люди говорили, что не припомнят такой плохой погоды, как в это лето. Рекордное количество осадков и наводнения преследовали их семью всюду, хотя до и после их отдыха светило солнце.
— Постепенно я приспособился урывать себе иногда солнечную минутку, но это требовало поворотливости, — продолжал он. — Если, когда я появляюсь на пляже, на небе ни облачка, пройдет по меньшей мере полчаса, а то и сорок пять минут, пока упадут первые капли. Тогда я ухожу домой и дожидаюсь, чтобы небо опять прояснилось, и потом могу урвать еще полчасика.
Клод учел это, когда пришло время выбирать профессию. Он окончил торговое училище и основал фирму, выполняющую заказы по почте, что давало ему возможность большую часть года проводить за границей, закупая товары.
Он отхлебнул пива.
— Разумеется, я специализировался на товарах из солнечных стран. Однажды — это было в Паттани, в Таиланде, — я успел до дождя пролежать на пляже целых тридцать пять минут и считал это большой победой. А потом мне попалась на глаза заметка о здешних местах, где пляж тянется на много миль и наибольшее количество солнечных дней на материке. Впервые я приехал в этот город…
— Три года назад? — договорил я за него. Клод смерил меня долгим взглядом.
— То, что я рассказываю, уже не кажется вам бредом сумасшедшего?
Я пожал плечами. Я приобрел этот бар четыре года назад, тогда оборот его составлял семьдесят тысяч и казалось, что есть прямой смысл вложить в него все свои сбережения. А потом три сезона подряд пошли прахом из-за непрерывных дождей, и теперь мои дела обстояли далеко не блестяще.
— Продолжай, — сказал я.
— В первый день на этом побережье мне удалось позагорать больше часа, так что я, ясное дело, остался здесь. Это было время, когда прибывают первые туристы, и я оставался до осени, пока не разъехались последние. Следующей весной я приехал снова. Все те, кто отдыхал здесь в прошлом году, предпочли отправиться в другие места, но вместо них приехали новые люди. Возможно, их было меньше, чем тогда, но все же больше, чем в этом году.
Стаканы у нас были пустые, и я откупорил новую банку пива.
— А при чем тут полиция?
— Подождите, дойду и до этого. Нынешней весной я прочел в газетах, что власти выделили средства на обширное метеорологическое исследование. Цель его — выяснить причины ухудшения климата. В вычислительную машину закладываются все мыслимые данные, начиная от направления ветров и кончая статистикой туристов.
Как оказалось, неделю назад Клода пригласили в министерство туризма. Электронный мозг наконецто отыскал фактор, общий для последних трех лет, и этим фактором оказался мистер Реинз. Он был единственным туристом, приехавшим сюда снова после отпуска, загубленного непрерывным дождем. Чиновник министерства оправдывался, но оставался непоколебимым в своем решении. Разумеется, это всего лишь случайное совпадение, твердил он, но поскольку на карту поставлены миллионы и под угрозой вся индустрия туризма, министерство не может позволить себе ни малейшего риска. Клода просят уехать и даже предоставляют бесплатный билет до любого пункта, какой он укажет.
— Ну и что же ты ответил?
— Отказался наотрез. Меня не могли обвинить ни в чем противозаконном, а что касается дождя, то я ловко прикинулся и просто посмеялся над эдакои чепухой. Но исследование было проведено тщательнее, чем я предполагал. Когда всплыла моя фамилия, сыщики изучили мое прошлое чуть ли не день за днем. Чиновник показал мне отчет. Там были записаны даты и названия мест, где происходили наводнения и выпадало рекордное количество осадков.
И все-таки Клод отказывался покинуть город. Чиновник выразил сожаление, но вынужден был его отпустить, и ирландец полагал, что на этом все и закончится.
— На самом же деле теперь-то все и началось. В последние два дня я трижды чуть не попал под машину, и после неудавшегося наезда машины мгновенно исчезали. А вчера утром, через пять минут после того, как я ушел на пляж, в моем гостиничном номере взорвалась бомба. И со вчерашнего вечера эти два типа в штатском преследуют меня по пятам. Сегодня ночью я спал под пальмой, а дождь лил как из ведра.
— Почему бы тебе не принять от них в подарок билет на самолет?
— Я боюсь. После той бомбы у меня появилось подозрение, что на уме у них вовсе не высылка, а кое-что похуже. Я даже не решаюсь сам поехать в аэропорт и купить себе билет, впрочем, все равно почти все мои деньги остались в гостинице.