Гермиона замолчала, сглотнув. Некоторое время все так же смотрела на книгу, а потом подняла взгляд.
— Надеюсь, я ответила на ваш вопрос.
Нарцисса молча разглядывала девочку. Она намеренно была категорична, чтобы увидеть, станет ли та отвечать или смирится. Девочка ответила. Да еще как. Что-то дрогнуло в материнском сердце. Юная гриффиндорка была… странной. На первый взгляд она напоминала Эванс, а вот теперь Нарцисса отчетливо видела в ней Фриду. Такую же рассудительную, с почти безграничной верой в хорошее и умением понять сложного и противоречивого человека. А еще в ней был тот задор, который может свернуть горы и остановить солнце. Тот задор, который многие теряют очень быстро, столкнувшись с первыми трудностями.
— Мисс Грейнджер, — Нарцисса смотрела в карие глаза, — сейчас у Драко не лучший период в жизни. Неизвестно, чем все закончится. Ему сейчас нужна ясная голова и свобода в выборе способов решения проблем, возможность действовать, не отвлекаясь на что-то… иное. Если вы проявите настойчивость и добьетесь его прощения, ему придется гораздо труднее. Он будет связан.
Гермиона опустила голову. В словах женщины был смысл, но как же хотелось закричать, что она ничего не понимает. Все не так. Гермиона поможет ему. Она… Она…
— Но если вы сейчас уйдете, — негромко продолжила Нарцисса, — думаю, ему будет еще хуже.
Девушка подняла потрясенный взгляд.
— Мой сын — сложный человек. Надеюсь, вы это осознаете. Выбор за вами, мисс Грейнджер. Была рада знакомству.
Нарцисса стремительно встала и вышла из кабинета. Гермиона несколько секунд смотрела на закрывшуюся дверь, а потом тоже вскочила и бросилась в коридор. Там она замерла. Посмотрела налево. Туда, где за поворотом начинался коридор, ведущий в лазарет. Направо. Там, стоило подняться на два пролета, открывался путь в гостиную Гриффиндора. Несколько секунд девушка стояла в нерешительности, словно размышляла, а потом уверенно повернула… направо.
*
Когда она вошла в гостиную Гриффиндора, застала там Рона и Гарри, играющих в шахматы.
— Ребята, мне нужно с вами поговорить.
Гермиона перевела взгляд с одного юноши на другого. Рон сидел на полу, Гарри — на диване напротив. На плече Гарри уютно устроилась Кэти.
Услышав обращение Гермионы, Рон задрал голову, напряженно вглядываясь в лицо подруги. Гарри некоторое время смотрел на шахматную доску, словно не желая отвлекаться. Будто, если не реагировать, Гермиона с ее настойчивым желанием поговорить исчезнет. Гермиона ждала реакции Гарри. Для нее это было важно. Она не замечала напряженный взгляд Кэти — только растрепанную шевелюру. Гарри наконец поднял голову, взглянул на Гермиону и повернулся к Кэти. Однако он не успел даже рта раскрыть.
— Я поняла. Наедине, — Кэти бросила на Гермиону неприязненный взгляд и поднялась с дивана. — Пойду готовиться к празднику. Надеюсь, до ужина вы закончите.
— Спасибо, я тоже надеюсь, — не оборачиваясь на пятикурсницу, произнесла Гермиона.
Кэти ушла. Гермиона окинула взглядом гостиную. Вспомнила короткий список оставшихся на каникулы и подумала, что, наверное, они, Кэти, Джинни, Дин и еще человека три с младших курсов — все гриффиндорцы, оставшиеся здесь.
Гермиона повернулась к друзьям. Рон успел перебраться с коврика в кресло. Гарри по-прежнему сидел на диване, напряженно глядя на подругу.
— А где Джинни?
— Ушла с Дином, кажется, — откликнулся Рон.
— Ладно, — произнесла Гермиона, опускаясь на любимый коврик Рона. — Тогда с ней поговорю позже.
Девушка глубоко вздохнула, собираясь с духом. Посмотрела на сидящего по левую руку Рона, попыталась улыбнуться — Рон выдавил подобие улыбки в ответ, подняла взгляд на Гарри. Улыбаться не стала. Провела пальцами по краю стола, словно разглаживая невидимую скатерть и, наконец, выговорила:
— Я люблю одного человека…
Слева присвистнул Рон. Гермиона же подняла взгляд на Гарри. Юноша сидел, по-прежнему не отрывая от нее взгляда, опустив подбородок на сцепленные кисти рук.
— Он… едва не погиб сегодня, — продолжила девушка.
Гарри прищурился.
— Я до этого даже не понимала, насколько он для меня важен. А вот сегодня поняла. Я… знаю, что для вас это неожиданно. Но… Для начала я хочу сказать, что вы — самое лучшее, что у меня было все эти годы. Рон, — Гермиона повернулась к другу, — порой мне хотелось надавать тебе подзатыльников, это правда. Но… знаешь, ты самый лучший брат на свете. Правда. Я… Если бы у меня был брат — я бы хотела именно такого.
Рон смущенно потер переносицу и кашлянул.
— Гарри, ты… — Гермиона посмотрела на шахматную доску, — ты необыкновенный. Несмотря на все, что тебе пришлось пережить, в тебе столько света, что порой становится непонятно, где ты берешь силы. Когда грустно, когда плохо — ты рядом, и это уже очень много.
Она наконец подняла на него взгляд. В зеленых глазах по-прежнему были напряжение и настороженность. И еще… такая безграничная нежность, что если бы не Омут памяти и не терзавшие память отблески заката за спиной тонкой юношеской фигуры, Гермиона, наверное, дала бы задний ход. Сейчас ей предстояло причинить боль. Девушка еще раз посмотрела на шахматную доску. Кажется, Рон выигрывал у Гарри. Впрочем, как всегда в этой игре.
— Это Драко Малфой.
Гермиона услышала, как Рон поперхнулся воздухом, но не стала оборачиваться. Она подняла взгляд на Гарри. Гарри Поттер несколько секунд смотрел в ее глаза. Словно и не было этих слов. Словно сейчас он улыбнется, и все встанет на свои места. Словно…
Резкий взмах ладонью, и шахматные фигуры с писком разлетелись по столу, падая на пол, ударяясь о ножки кресла. Клетчатая доска скользнула по полированной поверхности, как в замедленной съемке, остановилась у края, несколько секунд балансировала, а потом с глухим ударом упала на ковер.
Гермиона смотрела на это, словно великан на катастрофу в стране маленьких человечков. Просто чтобы не поднимать голову и не видеть, как Гарри рывком встает с дивана и быстрым шагом покидает гостиную.
Портрет Полной Дамы возмущался тем, что дверь открыли слишком резко, а Гермиона все смотрела и смотрела на барахтающуюся на полу белую королеву. У маленькой фигурки был совсем не величественный вид.
На несколько секунд девушка закрыла лицо руками. Сил плакать уже просто не было. Как все призрачно в этом мире. Дружба, привязанность. Одно мгновение, и люди, точно маленькие фигурки, разлетаются прочь друг от друга. Она отняла руки от лица и повернулась к Рону. Друг полулежал, откинувшись на спинку кресла, и неотрывно смотрел на нее поверх сцепленных пальцев.
— Вот и все мои новости, — невесело улыбнулась Гермиона.
Рон все так же смотрел, и она впервые не могла ничего понять по его лицу. А ведь раньше казалось, что читает его, как книгу.
— О чем думаешь?
— Да вот думаю: вдруг ты — боггарт, и вот сейчас я произнесу «ридикулус», ты скажешь, что проспала экзамен, станет смешно, и все исчезнет.
Гермиона улыбнулась и села на пол по-турецки, потерла нос.
— Вряд ли твой фокус удастся, — она серьезно посмотрела на друга. — Ты ненавидишь меня? Да?
Рон вздохнул так тяжко, что Гермионе все же захотелось всхлипнуть, но она не успела — Рон заговорил.
— У меня есть младшая сестра, которая испытывает на крепость мои нервы уже… сколько там?.. шестнадцать лет. Я научился мириться с глупостью девчонок. Я не ненавижу, Гермиона. Я просто… не понимаю. Как? Ну как?
Рон с отчаянием посмотрел на нее.
— Я не знаю, Рон, милый. Я сама не могу понять. Просто он…
— Вот только не рассказывай мне, какой он милый и нежный.
— Не буду.
Они замолчали. Рон чуть покачивал головой, а Гермиона принялась собирать с пола шахматы.
— С Гарри нужно поговорить, — наконец произнес Рон. — Тебе.
— Он не станет слушать.
— Станет, Гермиона. И лучше сделать это сейчас, а то он уйдет в себя. Ты же его знаешь. Ох! Заварила ты…
Рон поднялся с кресла.
— Куда ты? — жалобно отозвалась Гермиона с пола.
— Посмотрю, вернула ли Джин Карту. Хочу Гарри поискать.
— Карта у меня, наверное.
— Ну тогда — вперед.