Мою свою попочку, ножки, тру свои пяточки. Мылю плечи и подмышки. Ни одни миллиметр моего тела не останется без присмотра. Умываюсь. Кожа лица требует особого ухода. Стою, чищу зубы, пока струи душа смывают с меня гель. Выключаю воду и вытираюсь насухо, втираю в свою кожу молочко для тела. Подмышки намазываю сухим дезодорантом. На другой конец города езжу его покупать, у меня каждая примочка – эксклюзив. Вот чем у меня голова всё время занята. И зачем я в институт поступала? Ухаживала бы за собой и помогала бы другим этим заниматься. Зачем эта учёба?
Пока вытираюсь и одеваюсь, успеваю замёрзнуть, конечно, я же после душа. Бегом поднимаюсь на свой этаж, забираю сумочку у сиделки и возвращаюсь в свою палату. Громко стучу зубами, когда запрыгиваю под одеяло. Обнимая подушку и засыпаю. За окном ночь, а мне снятся красочные сны. Так романтично!
Не успеваю досмотреть даже первый сон, как в палату вводят какого-то больного. Он громко хрипит и сопит, но это мне не мешает. Мне мешает слепящий яркий свет, от которого не скрыться под тоненьким одеялком.
«Не дадут нормально выспаться», – думаю я. Хотя чем я важнее других пациентов? Чем я их лучше. Тем, что я девочка, тем, что смазливая? Может, для мужиков я и лучше, но для родственников этого дедугана, для его детей и внуков он важнее какой-то малолетки, которая лежит на соседней койке. Меня реально напрягает это соседство, но я терплю, тем более, через десять минут меня уже будят:
– Саваш, кровь сдавать.
– Опять?! – чуть не вою я. – Как же это достало! Можно, я буду плакать?
– Нет, – серьёзно отвечает мне сиделка, хотя заметно, что её насмешил мой комментарий.
Прохожу мимо нового соседа. Дед, какой-то очень больной. Как бы от него не заразиться чем-то. Проказа или что это у него на лице? Меня от брезгливости передёргивает. А запах! Я предпочитаю носом не дышать, чтобы не чувствовать чужих запахов. Я вообще не приспособлена к жизни. Меня надо поселить в общежитие для беженцев, чтобы я в грязи пожила, может, хоть тогда престану «пылинки с себя сдувать» и начну чем-то ещё заниматься. Но сейчас я с трудом сдерживаю отвращение.
========== Глава 21 ==========
Волочусь по коридору, едва поспевая за сиделкой. В манипуляционном очередь. Двое молодых ребят.
– Привет! – говорит один из них.
– Привет! – отвечаю я, стараясь не смотреть ему в глаза.
– Я – Анатолий, Толик, – говорит он.
– А я – Юля, – отвечаю всё так же без энтузиазма. Не хочу завязывать новое знакомство. Не хочу, и всё тут: устала я от знакомств, мне моего соседа, хрипящего под капельницей, хватило!
– А ты симпатичная, – говорит Толик.
– Спасибо, – улыбаюсь я. Долбаный рефлекс, так и до знакомства недалеко. Чёрт, я уже от простых разговоров таю! Какая же я доступная! Хотя ни о какой близости с этим парнем не может быть и речи, я с ним даже за руку не подержусь, не говоря уже о сексе или минете. Я же лесбиянка.
И о чём я только думаю?! Парень поздоровался, а я уже представляю, как буду ему сосать. Я окончательно испорченная!
– А у тебя есть парень? – Это слишком интимный вопрос, как для знакомства. И как он осмелился его задать?! Этот парень слишком напористый для меня. Где мой Сашка? Хочу сама подталкивать его к действию. Реально скучаю по этому чувству.
«Нет… да… нет… да, что же ответить». – Реально не могу определиться.
– Нет, – говорю. – Вернее, да. – И тут же поправляюсь: – У нас всё сложно.
Вижу интерес в его глазах.
– Так нет или да? – улыбается он. Пытается соблазнить меня этим жалким подобием Сашкиной улыбки. До Вики же ему далеко, как до неба. И почему я его с Викой сравниваю? Сама не знаю.
Я уже знаю правильный ответ. Поднимаю взгляд и смотрю ему прямо в глаза:
– Я не люблю парней, – томным шёпотом говорю я. Вижу, как его заворожил взмах моих ресниц.
– В смысле? Ты не знакомишься в больнице? Да я и не собирался ничего такого, просто увидел тебя и решил поболтать… – медлит он. Похоже, всё напускное с него уже слетело, остался всё тот же закомплексованный тинэйджер.
– Как это ты не любишь парней? – вдруг понимает он смысл моих слов.
– Такое бывает, ну знаешь… – улыбаюсь я. Чёрт, он ведётся на меня, как молодой! Могу попросить у него что угодно, и он выполнит, даже ничего в ответ не попросит. Мужчины такие слабые!
– Что бывает? Не понимаю, – качает он головой.
«Мужчины не только слабые на передок, но и тупые: всё им прямым текстом объяснять надо, сами не могут догадаться».
– Ну-у-у-у, не спрашивай, ты же всё понял… – кокетничаю я. Я даже покраснеть могу, если мне нужно. Великолепная актриса, по мне сцена театра плачет, или кино… больше, конечно, кино, театр как-то не моё.
– Твой парень разбил тебе сердце, и ты больше не хочешь ни с кем встречаться? – Отличная была бы отмазка, да вот только мне она не нужна. Неужели придётся ему прямо всё сказать?
– Почти угадал, – говорю загадками я. А-а-а он же мужчина, с ними нельзя загадками, им нужно всё прямо в разжёванном виде подавать. Чёрт, как же я скучаю по Вике, Викулечке, ласточке моей ногастенькой! Хочу ей полизать.
– А что тогда? – Каждое слово – подтверждение тупости. А я ещё себя дурой называла.
– Понимаешь… – Я по привычке кручу локон волос, хотя они уже не такие пышные, как раньше. Зачем я постриглась, ну зачем я постриглась? Просто дура была. Теперь их целый год отращивать.
– Нет, не понимаю. – О-о-о, первый умный ответ! Радует, что он хотя бы себе признаться может, что ничего не понимает.
– Я люблю девочек, – надуваю губки я. Он слушает меня, но не слышит. Или поверить не может в то, что услышал.
– В смысле? – по-прежнему пережёвывает информацию Толя.
– Я лесби, я люблю девочек, целуюсь с ними. Сплю с ними, – понимаешь.
Не могу не отметить как он перевозбудился от этих слов, это даже меня заводит. Возможно, я ещё не окончательно потеряна и могу встречаться с мужчинами. Но женщин я люблю однозначно больше.
– Лесбиянка, что ли? – переспрашивает он.
Ума, как у ракушки, я же только что это вслух сказала.
– Да, – улыбаюсь, но я же должна корчить из себя жертву. – Мне так тяжело с этим неприятием и непониманием! – жалуюсь я.
Парень впал в ступор. Понять не могу, почему парней так возбуждают лесбиянки. Стоит им услышать, что средненькая девочка – лесби, и сразу к ней столько внимания. А я ещё и красоточка и милашка. Это, конечно, не скромно, но это факт. Скажу проще: я милая и симпатичная, очень симпатичная, особенно когда накрашенная, а я всегда накрашенная, только не сейчас, а ещё от меня хорошо пахнет. Я вообще супер… мечта задрота. И не только задрота. Любого мужчины и некоторых женщин. Я, наверное, слишком высокого о себе мнения. Но это факт, я обожаю себя. Тащусь от себя. И даже немного завидую тем, кто будет мной обладать.
– Кто кровь сдавать? – Из кабинета выглядывает медсестра.
– Могу вперёд пропустить, – говорит Толик, он всё ещё не отошёл от ступора.
– Я боюсь кровь сдавать, давай сначала ты, – улыбаюсь я ему. Это ничего не значит, просто я люблю улыбаться.
– Хорошо, Юля, – отвечает он и улыбается мне в ответ. Мне кажется, я покорила его сердце – вот так просто, за несколько минут разговора. И я не раздавала никаких авансов, ничего ему не обещала, К тому же честно призналась, что не люблю мужчин. И всё равно покорила его сердце. А сердце, оно такое глупое: его покорить – раз плюнуть.
Он выходит из кабинета и придерживает передо мной дверь.
– Спасибо, – улыбаюсь я.
– Удачи, Юлечка! – отвечаете он. С каких это пор я для него Юлечка? Ну, раз хочет так меня называть – пусть. Мне приятно слышать своё имя в уменьшительно-ласкательной форме, я же девочка.