– Саваш! – слышу голос врача и поднимаю голову.
– Который сейчас час?
– Шесть утра, кровь сдавать.
– А-а-ах! – мучительно вздыхаю и поднимаюсь с кровати. Дико болит голова, меня знобит, клонит в сон, я бы сейчас к стене прислонилась и уснула. Но сестра ведёт меня в манипуляционный кабинет, а я уже эту дорожку на память знаю.
В холле кабинета оживление, многие сейчас сдают кровь. У них в шесть утра массовый забор крови, что ли? Оглядываюсь по сторонам, но Толи не замечаю. А я уже соскучилась по нему. Жду несколько секунд, зная его привычку появляться из ниоткуда, но его нигде нет. Захожу в кабинет, протягиваю палец.
– Саваш Юлия, – говорит сестра.
– Ага, – зевая отвечаю я.
– Кровь из вены. – Она надевает мне на реку жгут.
Из вены брать не так больно, но так страшно. Не могу смотреть, как сестра иголкой ищет вену, как заставляет меня работать кулачком, как прокалывает кожу и оттуда капает кровь.
– Можно не смотреть? – спрашиваю я.
– Да, пожалуйста.
Я отворачиваюсь и покорно жду, когда всё закончится.
– Кулачком поработай, – говорит сестра. Господи, ну когда же вы оставите мне в покое?! Мучают и мучают, ну сколько можно?!
– Ай! – громко кричу я, когда она прокалывает мне кожу.
– Больно? – удивляется сестра.
– Нет, пока терпимо. – Чувствую, как шприцем из меня вытягивают кровь. Это так не то чтобы больно. Просто неприятно.
– Всё. – Она заклеивает мне ранку и показывает как держать руку.
Нечастная и измученная, иду в свою палату и ложусь в кровать. Хочется плакать, себя пожалеть, но, слава Богу, я засыпаю. Я буквально проваливаюсь в сон. Я уже так обжилась в этой больнице, прямо как у себя дома.
========== Глава 24 ==========
Утром – звонок. С трудом разуваю глаза. Уже явно не шесть утра, так как в окно лупит майское солнце. Беру трубку.
– Алло, – сонным голосом отвечаю я.
– Юлька, ну ты там как? – Голос мамы.
– Колют, мучают, спать не дают. Сегодня пока без капельницы. Мам, забери меня отсюда! – Я чуть не плачу. Я так люблю поплакаться, люблю, чтобы меня пожалели!
– Я звонила врачу. – Оказывается, у меня есть врач! Почему я об этом не знала? – Он говорит, что ты идёшь на поправку, но тебя надо понаблюдать денёк-другой.
– Так ты меня заберёшь завтра?
– Посмотрим. – Неловкая пауза. – Извини, доча, меня сегодня не будет, начальник попросил задержаться на работе. Я, может, к вечеру зайду.
«Зашибись! Похоже, я навсегда тут застряла».
– Не беспокойся, я тут уже прижилась в больнице, – улыбаюсь я.
– Ладно, не скучай, пока, – говорит мамка и кладёт трубку.
– Пока, – едва успеваю сказать я.
Ещё один день в больнице. Супер! Откидываюсь на подушку и накрываюсь одеялом с головой. Я в «домике», «Посторонним в…»… как ещё сказать? Хочется поплакать, но, видать, закончились слёзы.
– Юлька, привет! – слышу я голос и узнаю его.
Радостная, раскрываюсь.
– Привет, Толя! – улыбаюсь я и смотрю ему в глаза. При свете дня он кажется мне даже симпатичнее. А я не накрашена… хотя какая разница, мы в больнице.
Он кладёт мне руку на щиколотку, и поглаживает её. Мне приятно, и я не спешу убирать свои ножки.
– Ты что, плакала? – спрашивает он.
– Не-ет, нет, что ты! – улыбаюсь ему, стараясь делать вид, что не замечаю, как он меня гладит, а самой так приятно. Как же мне не хватает ласки!
Повисает неловкая пауза.
– У тебя такие гладенькие ножки, – наконец, говорит он.
– Спасибо. – Я не могу скрыть улыбку.
– Ты как-то за ними ухаживаешь?
– Конечно. Пилочки, пемзочки, депиляторы, воск, крема, лак, молочко и лосьон для тела… тебе всё рассказать? Тебе реально это интересно?
– Не особо, – улыбается он и качает головой.
«Даже обидно немного».
Наконец, он набирается смелости и начинает мять мою стопу своими сильными пальцами. Я уже говорила, что обожаю массаж ног.
– Тебе нравится? – спрашивает он.
– Ага, – говорю я и томно вздыхаю. Чёрт, только бы он себе ничего себе не надумал!
Он пересаживается со стула на кровать и берёт в свои руки обе мои ноги. Сжимает их и прижимает друг к другу. Я томно вздыхаю и смотр ему прямо в глаза. А Толя смотрит на мои ножки и продолжает их мять, по очереди разминая каждый пальчик. Я тяну носочек, мне нравится потягиваться по утрам, особенно когда твои ножки кто-то массирует. Чёрт, как же приятно, у меня даже в ушах звенит!
– Они такие изящные! – говорит он. – Мне нравится твой цвет лака.
– Это матовый перламутр, – отвечаю я. Вспоминаю картинку из контактика, как мужчины и женщины называют цвета. Там у женщин по десять названий: фисташковый, цвет весенней зелени, цвет мха и другие, а у мужчин – коротко и ясно: зеленый. Поэтому я уточняю: – Белый.
– Тебе очень идёт, – шепчет Толя. А я даже голову запрокидываю – так мне хорошо. Не в сексуальном плане – что вы там себе надумали? Неужели мне просто не может быть приятно? Хотя мне кажется, что я сейчас кончу. И тут он бережно целует мою ножку. Я как можно сильнее тяну носочек – так, будто на каблучках стою.
– Спасибо, – говорю, – что поцеловал.
– Мне нравятся твои ножки и пальчики. – Он прижимает каждый пальчик по отдельности и продолжает большими пальцами массировать мне стопы. Это дико приятно, я бы даже сказала – возбуждающе.
Толя целует большой пальчик моей правой ноги и упирает её в свой пресс. Это ещё сильнее заводит меня, я уже почти растаяла. Давай, у тебя получилось! Видать, рановато я себя записала в чистые лесби. Хочу секса.
– Прости за мою бестактность, – говорит он.
– Да ничего, – на выдохе отвечаю я. У меня сильно учащаются дыхание и сердцебиение. Я чувствую своим пяточками его пресс, а он напряжён, он дубовый, он просто железобетонный! А его руки мнут мои ножки. Жаль, что он не девушка. Опять я об этом думаю. Когда это я успела смириться со своей ориентацией?
Воспоминаю про член, и настроение падает. Я вся такая мягкая для язычка, для поцелуев, для нежности. В меня нельзя грубо проникать. Меня нельзя жёстко трахать, меня надо любить. Лизать, сосать и целовать, а не трахать. Чёрт, о чём же я думаю, пока он мне массаж делает?! Вдруг это всего лишь массаж, а я уже нашифровала себе всякого.
Не вовремя замечаю, что в палате я не одна, здесь же этот дедуган спит. Забираю у Толика свои ножки и укрываю их покрывалом.
– Что-то случилось? – удивляется Толя.
– Мы здесь не одни, – шепчу я и кошусь на койку, где храпит этот дед.
– Ага, – хитро улыбается Толик. – Я и не заметил.
– Всё равно, спасибо за массаж, – улыбаюсь ему. – Мне было приятно.
– Да не за что, Юлечка. – Он смотрит мне в глаза и нежно берёт меня за руку.
«Я не шлюха, я занимаюсь сексом только по любви. Так что, пока я в него не влюблюсь, ничего не будет. Долбаные гормоны, когда же вы оставите меня в покое?!» Он тянется ко мне губами, а я к нему, и наши губы соединяются вновь. Я чувствую его язык у себя во рту, а его рука прикасается к моей груди, но я не могу сопротивляться. Мне нравится с ним сосаться, нравится, когда он меня мнёт… нравится. Но нет!
– Нет, нет! – отталкиваю я его. – Я не могу, я не хочу, тебе лучше уйти!
– Что я такого сделал? – его взгляд. Боже, какой же у него взгляд! А ресницы, а брови! А он точно не красивее Сашки? Фигура-то у него ничего.
– Ты соблазняешь меня, – мурлыкаю я.
– И что? – Он реально не понимает? Мне всё объяснять придётся. О-о-о, эти парни во всём на свете разбираются, только не в чувствах!
– А то, что я своего бывшего бросила, когда полюбила девушку. И он до сих пор по мне сохнет.