– И что?
– А то, что это измена. Если я пересплю с тобой или что-то в этом роде, я предам Сашку, понимаешь? А я не такая. – Фраза типичной шлюхи.
– Так что, теперь тебе всю жизнь нельзя ни с кем встречаться?
– Выходит, что да. – Я не до конца продумала этот момент, но мне кажется, что так будет правильно.
– Да брось ты! – Он берёт меня за руку.
– Не прикасайся ко мне! – вырываюсь я. Мы своими пререканиями будим того деда. Он постанывает и переворачивается на другой бок.
– Прости, Толь, – улыбаюсь я. – Мы можем просто остаться друзьями? Я реально не хочу тебя терять.
– Да, конечно, – ухмыляется он. – Сколько угодно. – Он щёлкает меня по кончику носика. Это происходит так неожиданно, что смешит нас обоих.
– Тише, – говорю.
Я поднимаюсь с кровати, по-быстрому подкрашиваюсь, и мы с Толиком идём гулять. Мы не держимся за руки, мы же не парень и девушка, мы друзья, мы просто друзья, и между нами ничего нет.
– Ты не такая, как все, – говорит мне Толя, поправляя локон на моём лице. Так стриглась, что всё равно волосы торчат.
– Уж какая есть, – улыбаюсь в ответ.
– Ты не похожа ни на одну девушку, которую я встречал до тебя, ни на одну. – Знаю я этот взгляд. От меня ничего не скроешь.
– Да, – говорю. – Я особенна, я – дивергент. – Я смеюсь, смеётся и он, хотя, похоже, не понимает о чём речь.
– Это из обзора «Бэдкомидиана», – говорю.
– Бэд… кого? – переспрашивает он.
– Ты серьёзно не знаешь, кто это, или прикалываешься? – Вот удивляют меня эти спортсмены, совсем от жизни отстали! Просто у них нет столько времени в интернете сидеть, они же должны пресс качать.
– Серьёзно. Расскажи мне про этого «Бэдкомидиана». – Не понимаю, он просто меня разговорить пытается или ему реально интересно? Но раз спросил, пускай теперь слушает. Я люблю поговорить, этого у меня не отнять. Я вообще люблю языком работать. Фу-у-у, даже смущаюсь от таких мыслей!
– Бэд – это такой чувак, который все плохие фильмы смотрит и на них обзоры делает, понял? – Честно говоря, так себе объяснение. Если бы мне так объясняли, я бы ничего не поняла.
– Ага, – говорит Толик, – это как критик, что ли?
«Критик, точно, критик! Надо признать, что мыслит он чётко. Не зря нашёл одно слово, где мне десяток понадобился».
– Ага, – говорю.
– И ты такое смотришь? – Он бросает на меня возвышенный взгляд. А мне реально стыдно. Сижу дома и в интернет пялюсь, а строю тут из себя знатока жизни.
– Ну да, – отвечаю немного поникшим голосом.
– Что-то случилось? – Толя такой заботливый, даже жалко, что ему ничего не перепадёт, хорошим парням должны доставаться хорошие девочки, такие, как я. Но не в этот раз.
– Да ну тебя! – говорю. – Думаешь, я всё время дома сижу в интернете?
– Я этого не говорил.
А меня не остановишь; если я начала, то всё ему выскажу:
– Я на пары хожу, с друзьями общаюсь, я много чего ещё умею… – Мучительно вспоминаю, что же. – Я ещё маникюр умею, я в салоне красоты работала.
– А-а-а, видел твой педикюр, миленько! – улыбается он.
– Спасибо, – улыбаюсь в ответ. С этими парнями постоянно улыбаться надо, даже если вы просто друзья. У меня так скоро мимические морщины появятся.
– А я так, ничем особенным не занимаюсь. Учусь на заочке, работаю, спортом занимаюсь, самбо, десятиборье, турничок, брусья. – Он опять напрягает бицепс, и мне опять хочется его потрогать. Удержаться не могу.
– Можно? – спрашиваю я.
– Юлечка, тебе можно всё. – Я аккуратненько трогаю его бицепс двумя пальчиками. Он смотрит на меня и ухмыляется. – Это так мило, как ты меня трогаешь!
– Тебе, правда, нравится? – удивляюсь я.
– Конечно, ты вся такая классная, в тебе что-то азиатское есть.
– Я еврейка, – отвечаю.
– Правда, что ли? – немного напрягается он.
– А с этим есть какие-то проблемы?
========== Глава 25 ==========
– Да нет, всё норм. – Вижу, как его передёрнуло, когда он узнал, что я еврейка. А мне даже неприятно, что обо мне судят по моей национальности. Ну какое это имеет отношение к делу? В первую очередь я человек, а уж потом еврейка.
– Точно норм? – Заглядываю ему в глаза. – Если тебя что-то напрягает, я могу уйти.
– Да нет, я же говорю – всё в порядке. Просто раньше я с настоящими евреями не общался, – поправляется он. – В смысле, вживую.
– И что?
– Не обращай внимания, давай лучше о другом поговорим…
– Да уже нет, давай договорим. – Я иногда (когда не надо) такой принципиальной становлюсь.
– Ну ладно. – Он смотрит мне прямо в глаза. – Хочешь об этом поговорить – давай.
– Ну, давай, – говорю я. Я такая смелая, блин, вообще! Смотрю ему прямо в глаза, считай, вызов бросаю.
Толя смотрит на меня в упор несколько секунд, как боксёр перед поединком, а потом вдруг начинает смеяться.
– Что случилось? – спрашиваю, наивно взмахиваю ресничками.
– Да бред же всё, лютый бред! И как я на такое повёлся?!
Я молчу и не знаю, как реагировать.
– Прости, Юлечка, – продолжает он. – Я раньше верил во всякие сионистские заговоры и Кагал. Даже всем доказывал, что это евреи во всём виноваты. Чёрт, я даже зиговал одно время! Но теперь-то я вижу, какой это лютый бред. Ничего общего с реальностью.
– Так есть заговор, – говорю и пытаюсь казаться серьёзной. – Мне сионисты поручили захватить Россию… – Дальше говорить не могу, меня пробивает на смех. И мы смеёмся вместе.
Толя заключает меня в объятия и целует, как свою девушку целует, я и Сашке так себя целовать не сразу разрешила.
«Эй, меня вообще-то спрашивать нужно, прежде чем лапать и целовать!» – возмущается мой внутренний голос.
– Давай больше не поднимать эту тему, – предлагаю я. – Хочешь, я тебе лучше про своего бывшего расскажу?
– Про парня или девушку? – хмурится Толик. – Просто про парня мне не особо интересно.
– Про обоих, – улыбаюсь я во все зубки. – Мы ведь друзья, ты забыл? Ты мне тоже про своих бывших рассказать можешь. Если захочешь.
– У меня парней не было, – давится от смеха он.
– Я понимаю, – улыбаюсь в ответ.
Мы прогуливаемся по парку и садимся на ту же лавочку, на которой сидели ночью. Толя прижимается ко мне, но мне уже надоело с ним обниматься, и я ненавязчиво высвобождаюсь из его объятий.
– Я столько лет мечтала о сексе, столько раз рисовала себе это в воображении! А когда всё случилось, мне было больно.
– А может, твой парень грубо с тобой обходился? – спрашивает Толик.
– Дело не в нём, а во мне, я тоже долго не понимала, почему меня от минета тошнит. – Эта подробность заставляет его напрячься, готова поспорить, что у него встал. – А потом появилась Вика… Помню, как впервые её увидела и впала в ступор, влюбилась, как кошка, с первого взгляда в первый же день весны.
– А потом?
– А потом мы переспали. Мы веселились и прикалывались, гладили друг друга, и я предложила ей секс втроём с мои парнем. И она согласилась.
– А как же твой парень?
– Он был просто счастлив, пока я его не бросила, – печально улыбаюсь я.
– И с тех пор ты не встречаешься с парнями?
– С тех пор я вообще ни с кем не встречалась. С тех пор я одна. Моя любимая меня бросила и осталась с ним. Кстати она меня предупреждала, что будет так, но я была влюблённой дурочкой и не слушала. Я была так счастлива – просто потому, что могла прикоснуться к ней.
– Значит, ты сейчас одинока и можешь встречаться с кем захочешь.
– Не-ет, – улыбаюсь я. – Я люблю её. Моё сердце не свободно. Я сейчас ни с кем не могу встречаться.
– Ты такая классная, никогда таких не встречал, – качает он головой.
– Спасибо.
– Получается, тебя реально выкинули из пары, тобою воспользовались, а ты всё им прощаешь. И даже не попыталась отомстить, – хитро прищуривается Толик.